Питерский сон.
Бьет зима в самоходный фургон,
ненароком калеча
метафизику бус, бриллианты, цветы,
и цветной паровоз, фантазируя
новую встречу,
переводит палитру чахоточных игр
на холсты.
Бьется пар. В конуре ледяное молчанье,
запечатаны замертво реки, поля и мосты,
в кружевной пустоте лишь
сиреневый рожистый чайник
вновь поет о своем, о деньгах
из святой бересты.
