ПОЭМА ПУТИ
ПОЭМА ПУТИ
*
Сентиментальность изгнана.
Сиюминутность — предел.
Похоть — дама капризная —
не у дел.
Ароматом снега последнего
дышит вечная высь.
Небо — нега весенняя.
Кто я? — пронзает мысль.
Драматизировать — пошло.
Веду — мою звезду —
не короную. Прошлому
болью плачу.
Иду.
*
Мягким замшевым вечером
тихо дышу земным
сердцем. Чтоб быть человечным,
нужно ли быть иным?
Балующимся ребенком
дует в лицо ветерок,
с сердцем моим не звонким
дуэтом поёт пролог.
Взгляд — самородок печали —
пал в суетливый мирок…
Что же было в начале..?
— Не коронованный Бог!
*
Нежностью вызвезден путь мой.
Запах весенней воды
тихо братается с сутью
сердца — моей звезды.
Я не ищу идеала,
бросил бесплодно мечтать.
Это не так уж мало:
в женщине — жизнь целовать.
И, будучи в смертном теле,
я мог так легко не ценить
объятия юных метелей,
сознания нежную нить.
*
Переплавлю тоску вселенскую
и научусь понимать
субботу мою деревенскую
и свежевыстиранную рубашку,
что выдаст мне в баню мать.
Запах субботы особый
из детских запомнился дней.
И телесная невесомость…
И в сумерках свет утюжных углей.
*
В каком ещё мире (Галактике)
Так жизнь познаётся теплом.
Скажите, как практик практику,
Как прейти это поле
Между Добром и Злом.
Жизнь прожить, чтоб не прожигая,
Не обжигаясь — не обжигая.
Меж полюсов напряженно шагая,
Как постигать — не постигая.
*
Нет, не возможно из Божией песни
выкинуть слово.
Нет, не возможно — не обжигаясь,
не обжигая.
Нет, невозможно
Третьего лишнего
изъять из Рублёва.
Нет, не возможно
Выкрасть сирени у синего мая.
*
Тихие строки я созидаю — не созидая.
Это не рыбы, это не хлебы
с дружеской солью.
Лишь прикоснёшься к синему слову,
сам погибая,
в жизни суровой боль твоя станет
болью-бемолью.
В тихие строки сердцем вживаясь —
ты воскресаешь.
Тихо возносишь светлые строки —
я воскресаю.
Снова в пути мы, словно простились —
и не расстались.
Тысячи жизней, пройденных в прошлом,
Духом срастались.
Так помолчим же, так вознесёмся
над куполами.
Нет, не фатально мира коснёмся…
только стихами
над головами.
*
Несказанная высь
открывается ночью осенней.
Вектор знания — жизнь:
и пространство и время едины.
Я ищу глубину бытия,
а не просто спасения,
и стараюсь держаться
в пути золотой середины.
Дух тоскует… Пойми,
что до срока нельзя уходить.
Я завет “не убий”
и к себе отношу самому.
Здесь не будет легко,
потому, что мы учимся жить.
Мне дарованный путь
с благодарностью сердцем приму.
Белый танец весны
в деревенском порхает саду.
Догадалась весна,
что и я приглашения жду.
С тихим светом в глазах
подбежала ко мне ручейком.
Белый танец весны
мне от юности нежной знаком.
В юном омуте трав, в светлом зареве птиц,
Под алеющим эхом закатных зарниц
я совсем позабыл, закружившись с весной,
что без книжки танцую своей записной.
*
С высоты постигнутой боли
в сотый раз осмотрю
дом Божий.
С вершины съеденной соли
помирюсь с судьбой
бездорожий.
Кто сказал вам, что жизнь коротка?
В токе вечности времени нет.
Нам бы только взглянуть свысока
на века — суету сует.
Тихо роняет дождь
свои шаги.
Листопад цветом в зрелую рожь
тихо мнут мои сапоги.
Я хочу на планете людей
осознать каждый шаг пути.
И среди миллионов путей —
своим идти.
*
Сентиментальность пройдена,
не обогнуть на пути
чёрную точку-смородину –
смерть…
Придётся войти.
Тайное станет явным.
Смутно… понимаю почти:
смерть является главным
пробным камнем пути.
*
Дочь моя — земля моя,
я косы твои расчесывал берёзовые.
Дочь моя — земля моя,
я перепахивал в стихи
залежи неподнятой прозы.
Дочь моя — земля моя,
светозарится взгляд твой
сквозь бездну бед.
Дочь моя — земля моя,
на пергаменте вечности
останется след.
Не печалуйся,
я тихо послушаю твои витки-шаги.
Не печалуйся,
смерть — это вечный ответ
о том, что времени — нет,
и суровая заповедь “не солги”.
Мать моя — земля моя,
ныне, как сын человеческий,
чувствуя Истины зов,
я отогрел свое сердце,
в поле твоих полюсов.
*
Предельной нежностью ложится снег
на поля, на леса
моей обворованной родины.
Истекает предельно жестокий век,
век государственного бесплодия.
Навсегда я отучен надеждою жить.
Навсегда я отучен жить верой слепою.
Путь в государственные мужи
мудрых не беспокоит.
Век Кали-Юги пройду веселясь.
В поэме Бога
достаточно быть запятою…
Конечно, устал
и, так называемый Князь
тьмы,
даже порой своей золотою.
Первопутком нежности ложится след
сквозь поле вселенского вечного боя.
И в этом бою не бывает побед,
кроме победы над самим собою.
1998
Из сборника "Вовнутрь открывается"
2009
*
Сентиментальность изгнана.
Сиюминутность — предел.
Похоть — дама капризная —
не у дел.
Ароматом снега последнего
дышит вечная высь.
Небо — нега весенняя.
Кто я? — пронзает мысль.
Драматизировать — пошло.
Веду — мою звезду —
не короную. Прошлому
болью плачу.
Иду.
*
Мягким замшевым вечером
тихо дышу земным
сердцем. Чтоб быть человечным,
нужно ли быть иным?
Балующимся ребенком
дует в лицо ветерок,
с сердцем моим не звонким
дуэтом поёт пролог.
Взгляд — самородок печали —
пал в суетливый мирок…
Что же было в начале..?
— Не коронованный Бог!
*
Нежностью вызвезден путь мой.
Запах весенней воды
тихо братается с сутью
сердца — моей звезды.
Я не ищу идеала,
бросил бесплодно мечтать.
Это не так уж мало:
в женщине — жизнь целовать.
И, будучи в смертном теле,
я мог так легко не ценить
объятия юных метелей,
сознания нежную нить.
*
Переплавлю тоску вселенскую
и научусь понимать
субботу мою деревенскую
и свежевыстиранную рубашку,
что выдаст мне в баню мать.
Запах субботы особый
из детских запомнился дней.
И телесная невесомость…
И в сумерках свет утюжных углей.
*
В каком ещё мире (Галактике)
Так жизнь познаётся теплом.
Скажите, как практик практику,
Как прейти это поле
Между Добром и Злом.
Жизнь прожить, чтоб не прожигая,
Не обжигаясь — не обжигая.
Меж полюсов напряженно шагая,
Как постигать — не постигая.
*
Нет, не возможно из Божией песни
выкинуть слово.
Нет, не возможно — не обжигаясь,
не обжигая.
Нет, невозможно
Третьего лишнего
изъять из Рублёва.
Нет, не возможно
Выкрасть сирени у синего мая.
*
Тихие строки я созидаю — не созидая.
Это не рыбы, это не хлебы
с дружеской солью.
Лишь прикоснёшься к синему слову,
сам погибая,
в жизни суровой боль твоя станет
болью-бемолью.
В тихие строки сердцем вживаясь —
ты воскресаешь.
Тихо возносишь светлые строки —
я воскресаю.
Снова в пути мы, словно простились —
и не расстались.
Тысячи жизней, пройденных в прошлом,
Духом срастались.
Так помолчим же, так вознесёмся
над куполами.
Нет, не фатально мира коснёмся…
только стихами
над головами.
*
Несказанная высь
открывается ночью осенней.
Вектор знания — жизнь:
и пространство и время едины.
Я ищу глубину бытия,
а не просто спасения,
и стараюсь держаться
в пути золотой середины.
Дух тоскует… Пойми,
что до срока нельзя уходить.
Я завет “не убий”
и к себе отношу самому.
Здесь не будет легко,
потому, что мы учимся жить.
Мне дарованный путь
с благодарностью сердцем приму.
Белый танец весны
в деревенском порхает саду.
Догадалась весна,
что и я приглашения жду.
С тихим светом в глазах
подбежала ко мне ручейком.
Белый танец весны
мне от юности нежной знаком.
В юном омуте трав, в светлом зареве птиц,
Под алеющим эхом закатных зарниц
я совсем позабыл, закружившись с весной,
что без книжки танцую своей записной.
*
С высоты постигнутой боли
в сотый раз осмотрю
дом Божий.
С вершины съеденной соли
помирюсь с судьбой
бездорожий.
Кто сказал вам, что жизнь коротка?
В токе вечности времени нет.
Нам бы только взглянуть свысока
на века — суету сует.
Тихо роняет дождь
свои шаги.
Листопад цветом в зрелую рожь
тихо мнут мои сапоги.
Я хочу на планете людей
осознать каждый шаг пути.
И среди миллионов путей —
своим идти.
*
Сентиментальность пройдена,
не обогнуть на пути
чёрную точку-смородину –
смерть…
Придётся войти.
Тайное станет явным.
Смутно… понимаю почти:
смерть является главным
пробным камнем пути.
*
Дочь моя — земля моя,
я косы твои расчесывал берёзовые.
Дочь моя — земля моя,
я перепахивал в стихи
залежи неподнятой прозы.
Дочь моя — земля моя,
светозарится взгляд твой
сквозь бездну бед.
Дочь моя — земля моя,
на пергаменте вечности
останется след.
Не печалуйся,
я тихо послушаю твои витки-шаги.
Не печалуйся,
смерть — это вечный ответ
о том, что времени — нет,
и суровая заповедь “не солги”.
Мать моя — земля моя,
ныне, как сын человеческий,
чувствуя Истины зов,
я отогрел свое сердце,
в поле твоих полюсов.
*
Предельной нежностью ложится снег
на поля, на леса
моей обворованной родины.
Истекает предельно жестокий век,
век государственного бесплодия.
Навсегда я отучен надеждою жить.
Навсегда я отучен жить верой слепою.
Путь в государственные мужи
мудрых не беспокоит.
Век Кали-Юги пройду веселясь.
В поэме Бога
достаточно быть запятою…
Конечно, устал
и, так называемый Князь
тьмы,
даже порой своей золотою.
Первопутком нежности ложится след
сквозь поле вселенского вечного боя.
И в этом бою не бывает побед,
кроме победы над самим собою.
1998
Из сборника "Вовнутрь открывается"
2009
