Лубок
Вот речка. Вот паром. Вот мельница.
Вот жухлый берег над рекою стелется.
Здесь голубь безголовый растерянно лежит в песке;
вот серый кот невдалеке
играющий с птичьим лицом. Скучает.
Наверно, понапрасну ожидает
каких-нибудь ужимок от лица.
А вот причал, едва живой,
вот-вот залезет в речку с головой.
Четыре чёрно-белых рыбака об этом,
видимо, не знают
и, глядя на кота, зевают.
Стоит туман, ещё уверенный в себе,
на ощупь тёплый и в молчании своём приятный.
И что занятно:
кот выглядит как ящер древний,
а голубь вовсе не мертвец, а просто дремлет.
Подзаебавшие ночные комары устали,
храпят блаженно в норах безызвестных
и переваривают пищу…
Гуляет лось, вздыхает зыбко -
но на губах его улыбка:
бодун свирепый далеко в пути;
не дай, Господь, ему лося найти!
Проснулся кит и весь дрожит.
Какой-то падле проиграл он одеяло
в заранее чужой игре.
Что ж, посочувствуем его судьбе.
Паромщик вышел покурить
и, обнаружив недостаток зажигалки,
идёт любовницу будить,
чтобы огня с неё спросить.
Вернувшись скоро, он дымит,
презрительно глядит,
как бедный кит
дрожит.
Не он ли в карты с тем китом
вчера играл?
А здесь – мельница стоит пустая,
как символ человека
и всех ему подобных тварей,
То есть - всех.
Не в силах отказаться от любовных игр
с ветром и прочих существующих утех,
но всё же с беспокойством ожидает,
когда воскреснет мельник
или хотя бы что-то скажет.
Итак – итог,
что в будущее смотрит сокрушённо:
Лосю придётся похмелиться.
Кита на «скорой» увезут в больницу.
Причал, кряхтя, уменьшит свою ношу,
и станет мокрым дядя Лёша.
Туман исчезнет в облаках стальных,
а комары, проснувшись, рассердятся.
А что же, что же буду делать я?
Растерянно лежать в песке,
глядеть, как кот невдалеке…
