Лубок

Вот речка. Вот паром. Вот мельница.

Вот жухлый берег над рекою стелется.

Здесь голубь безголовый растерянно лежит в песке;

вот серый кот невдалеке

играющий с птичьим лицом. Скучает.

Наверно, понапрасну ожидает

каких-нибудь ужимок от лица.

 

А вот причал, едва живой,

вот-вот залезет в речку с головой.

Четыре чёрно-белых рыбака об этом,

видимо, не знают

и, глядя на кота, зевают.

 

Стоит туман, ещё уверенный в себе,

на ощупь тёплый и в молчании своём приятный.

И что занятно:

кот выглядит как ящер древний,

а голубь вовсе не мертвец, а просто дремлет.

 

Подзаебавшие ночные комары устали,

храпят блаженно в норах безызвестных

и переваривают пищу…

 

Гуляет лось, вздыхает зыбко -

но на губах его улыбка:

бодун свирепый далеко в пути;

не дай, Господь, ему лося найти!

 

Проснулся кит и весь дрожит.

Какой-то падле проиграл он одеяло

в заранее чужой игре.

Что ж, посочувствуем его судьбе.

 

Паромщик вышел покурить

и, обнаружив недостаток зажигалки,

идёт любовницу будить,

чтобы огня с неё спросить.

Вернувшись скоро, он дымит,

презрительно глядит,

как бедный кит

дрожит.

 

Не он ли в карты с тем китом

вчера играл?

 

А здесь – мельница стоит пустая,

как символ человека

и всех ему подобных тварей,

То есть - всех.

Не в силах отказаться от любовных игр

с ветром и прочих существующих утех,

но всё же с беспокойством ожидает,

когда воскреснет мельник

или хотя бы что-то скажет.

 

Итак – итог,

что в будущее смотрит сокрушённо:

 

Лосю придётся похмелиться.

Кита на «скорой» увезут в больницу.

Причал, кряхтя, уменьшит свою ношу,

и станет мокрым дядя Лёша.

Туман исчезнет в облаках стальных,

а комары, проснувшись, рассердятся.

 

А что же, что же буду делать я?

Растерянно лежать в песке,

глядеть, как кот невдалеке…