В секцию альпинизма «Политехник» мы с подругой записались сразу, как только она открылась в нашем институте, ещё на третьем курсе. Тренером был известный альпинист, «Мастер спорта всего Советского Союза». У него была длинная труднопроизносимая фамилия, и в альпинистской среде его называли коротким и точным, как удар молотка, словом Тук, произведённым от имени и фамилии.

Вообще, молодёжи свойственно присваивать прозвища друг другу. И «Политех» не был исключением. Например, к пареньку с добродушным широким лицом сразу приклеилось имя «Пачка», которое до сих пор за ним. Ещё, в компании, где всё твоё становилось общим, зато всё общее, соответственно, твоим, один товарищ все личное снаряжение, а иногда и не только своё, помечал своими инициалами, за что и стал пожизненно «Кулаком». Было и такое прозвище: «Пульс 180». После лекции о подстерегающих на больших высотах заболеваниях, контролируемых только частотой пульса, на первом же лёгком восхождении задолбал группу воплями о необходимости прекратить подъём, в связи с не снижающимся пульсом 180 у него.

А некоторые участники пришли в секцию со своими кличками. Ещё в детстве за шорты на лямках и сходство с чешскими пионерами один товарищ получил прозвище «Чех». Молодого человека по фамилии Воробьёв, конечно же, с детства прозвали «Кисой». А братья Борис и Николай в своей семье именовались – «Бон и Ника», так и мы их стали звать. Жили братья в своём доме, где часто собирали друзей. Когда Бон женился, то свадьбу играли во дворе этого гостеприимного дома. Наша альпинистская компания любила попеть и послушать хорошие песни. Одним из запевал был Чех. Когда он взял гитару, все сразу обратились вслух. Кто сидел за его спиной, перешли на другую сторону стола. Мама жениха и одна из наших подружек встали напротив певца, облокотившись на натянутую между деревьями толстую упругую проволоку. Все самозабвенно подпевали Чеху. Кто-то позвал маму Бориса, и она резко отделилась от проволоки. Проволока спружинила и расслабленная подружка упала как подстреленная. Все кинулись её поднимать, не соображая, как это могло приключиться. Подружка стала объяснять: «Стою я И БОНА мать, она отошла, а я упала…» Все захохотали и попросили повторить. Не понимая причины неожиданного веселья, подружка простодушно снова начала: «Стою я И БОНА мать…» Опять взрыв хохота и просьба повторить. Совсем сбитая с толку девушка вновь начала объяснять: «Стою я и Алевтина Викторовна…» Никто не засмеялся, наоборот, до конца выслушали историю падения барышни и сочувственно проводили её к столу, где вновь прибывшие гости поинтересовались, почему столько внимания не к жениху с невестой, а к этой особе. Словоохотливая подружка снова начала рассказ: «Стою я И БОНА мать…»