2800 км.
Неохотно жара выпускает поток дождевых облаков,
Проносящихся в небе гораздо быстрей, чем в другие сезоны.
Поглощая невольно по капле останки июльского зноя,
Лепестками тоски засыпает взорвавшийся ветер балкон.
Кататония мыслей слипается в вязкий, тягучий комок,
Состоящий из образов, хлипко висящих на тоненьких нитях -
Исчезаю бесследно в потоке дождя без желания выйти,
Впрочем, даже безумно стараясь уйти, я навряд ли бы смог.
Я просеял замедленный яд тишины через сито минут,
Затаившись в надежде, что время пойдёт хоть немного быстрее,
Вырывая из сердца дрожащей рукой одиночества стрелы,
Почему-то я чувствую жгущую душу немую вину.
Концентрация падает, всё превращается в мраморный сплин
Отражений пустынных домов и петляющих в городе улиц,
А печаль прорывается в душу со стоном пылающей пулей...
И тревога которую ночь, заунывно вздыхая, не спит.
Проносящихся в небе гораздо быстрей, чем в другие сезоны.
Поглощая невольно по капле останки июльского зноя,
Лепестками тоски засыпает взорвавшийся ветер балкон.
Кататония мыслей слипается в вязкий, тягучий комок,
Состоящий из образов, хлипко висящих на тоненьких нитях -
Исчезаю бесследно в потоке дождя без желания выйти,
Впрочем, даже безумно стараясь уйти, я навряд ли бы смог.
Я просеял замедленный яд тишины через сито минут,
Затаившись в надежде, что время пойдёт хоть немного быстрее,
Вырывая из сердца дрожащей рукой одиночества стрелы,
Почему-то я чувствую жгущую душу немую вину.
Концентрация падает, всё превращается в мраморный сплин
Отражений пустынных домов и петляющих в городе улиц,
А печаль прорывается в душу со стоном пылающей пулей...
И тревога которую ночь, заунывно вздыхая, не спит.