Поэтическая дуэль

Это было в 80-х годах. Мы жили в Средней Азии. Каждый год меня отправляли в командировку под Новосибирск на заготовку картофеля для нужд города. В те времена у командировочных было две беды - нехватка денег, и нет места в гостинице.

 

В этой поездке я был вместе с коллегой, Борисом Сергеевичем. В шутку я его называл Товарищ полковник, а он меня - Товарищ капитан. Мы к этим прозвищам привыкли и не обращали внимания.

 

Командировка подходила к концу, задание было выполнено, а вот с деньгами был, напряг.

Недалеко от места командировки жили родственники Бориса Сергеевича по линии жены. Он решил совместить приятное с полезным, увидеть любимых родственников и поправить наше финансовое положение.

 

На последние деньги мы взяли такси, и прибыли в небольшое село.

Нас вышли встречать всей толпой. Народу собралось много. В это время картошку люди выкопали, а свеклу и капусту убирать было ещё рано.

 

Мы заранее давали телеграмму: «Едем. Встречайте!» Вот они и расстарались. Хорошо хоть без оркестра и речей, хотели торжественно, но не нашли председателя.

 

Встреча была трогательной. Родственники, Николай и Зинаида, даже слезу пустили, так как не виделись с Борисом Сергеевичем около тридцати лет. Меня приняли за его сына, давай рассматривать и хвалить.

 

Зашли во двор, любопытные начали расходиться.

Николай сказал: «Мужики, приходите, завтра на зады, там про жизнь поговорим».

Мужики загалдели и разошлись по своим делам, осталась близкая родня.

 

Зашли в дом. Дом был старый, но крепкий. Внутри одну треть занимала русская печь. В зале стоял огромный, длинный стол, вместо стульев - скамейки. Всё было чистенько и радовало глаз. Больше радовала сервировка стола.

Закуска была простая, но обильная. На столе было всё, чем богата земля русская, легче сказать, чего только не было.

Мы с полковником, за время командировки, одичали от хорошего регулярного питания, накинулись на еду. Я ел с двух рук.

 

Полковник любил импровизации и при разговоре сказал, что я большой знаток лошадей. Все повернулись в мою сторону, было интересно увидеть специалиста, именно по лошадям.

Изрядно выпив и закусив, мы легли спать поздно и сразу заснули.

 

Утром торжественная встреча продолжалась. Мы вышли во двор. Погода была, как по заказу, тёплая и солнечная. Мы шли на встречу с односельчанами. Полковник, как и я, здесь был впервые и ему всё нравилось. Мы вышли на заливной луг, рядом протекала маленькая речка.

 

На задах люди собрались спокойные. Мы расположились недалеко от берега. Родственники полковника накрыли «поляну» с выпивкой и закуской, стали всех угощать.

Рядом пасся конь, низкорослый, татарской породы, видно остался от нашествия Чингисхана. Увидев нас, конь ненавязчиво, боком стал продвигаться в нашу сторону.

Полковник заметил этого красавца, и как мастер импровизации, сказал: «Капитан! Вам не надо рассказывать о редкости этой породы? Вам, наверное, хочется показать класс верховой езды на арабском скакуне?»

 

Я удивился такому предложению, но не подал вида, что испугался, мне, как городскому жителю, ездить верхом не приходилось. Односельчане уточнили, что коня звать Орлик, его никогда не запрягали, и никто не помнит, сколько ему лет.

 

Я взял большой ломоть хлеба, посыпал его солью, и с этим оружием наперевес, смело вышел на мнимый плацдарм военных действий.

 

Орлик встретил меня с видимым хладнокровием. Он подпустил к себе.

Я, как будто всю жизнь встречал лошадей хлебом и солью, вёл себя смело. Мне необходимо было выиграть время, я надеялся на здравый смысл полковника.

Как выяснилось позже, полковник в тот момент задремал и не мог прервать действия спектакля.

 

Я был подшофе, осторожность улетучилась вместе со здравым смыслом. Я скормил коню весь хлеб, Орлик позволил себя погладить. Я ещё больше осмелел.

Вспомнив, что возраст лошадей определяют по зубам, я решил осмотреть зубы Орлика, и засунул руку в пасть животного по локоть. Орлик тут же сомкнул челюсти, но не сильно.

 

Публика от моих действий лишилась дара речи. Все притихли. Получилось, как в цирке при исполнении смертельного номера.

На все мои попытки вытащить руку, челюсти на пару атмосфер увеличивали давление на руку. Зрителям было не до веселья.

 

Вовремя проснулся полковник, он быстро оценил обстановку, и распорядился: «Принесите ружьё на всякий случай, чтобы никто не мучился! Жалко обоих, но больше всего - коня, он редкой породы!»

Мне было не до смеха, рука немела, я судорожно соображал: «Что делать?»

Орлик ехидно ухмылялся.

 

Тут меня осенило: «Раз конь такой весельчак, то меня спасёт только смех!»

Я изловчился и осторожно начал щекотать ему в горле.

Конь терпел, сколько мог. От смеха у него появились слёзы. Я боролся за освобождение руки, продолжал щекотать в горле. Конь не выдержал, раскрыл пасть и громко заржал.

Под этот приятный конский хохот, я и освободил свою руку.

 

Подняв хвост в знак победы или примирения, Орлик долго ещё бегал по лугу, молодецки и заливисто ржал на бабье лето, и на нас.

А может, он просто смеялся от свободы, которую завоевал у людей.

 

Онемевшая рука была синего цвета по самый локоть. Все кинулись мне помогать, кто действием, а кто советом. Я был рад, что рука на месте и всё закончилось хорошо. Чтобы всех успокоить, я радостно произнёс: «Всё хорошо, в нашей профессии такое бывает, мы привычные, сейчас всё пройдёт!» Родственница полковника наложила холодный компресс, рука успокоилась.

 

Сейчас, когда я слышу ржание лошади, у меня поднимается настроение, я вспоминаю историю того времени.

 

Я не верю, что лошади созданы для работы.

Они созданы, чтобы любоваться их красотой и независимостью!

 

26.04.2025 год

 

Фото взято из интернета

Нашей семейной жизни не один десяток лет. Растили детей и ежедневно решали рутинные вопросы: больше заработать, экономно потратить, и не хуже других выглядеть. Никакой живности у нас не было. Ни кошки, ни собаки. Жили в 2-х комнатной квартире и не представляли себе, как будем уживаться с животными при столь ограниченных квадратных метрах. Нам, четверым, было тесно. На кухне все не вмещались, а тут еще братья наши меньшие. Вопрос: стоит ли брать на себя столь высокую ответственность - содержать «четырехлапых» как-то и не возникал. Но прошло время. Дети стали отходить от нас. Младший сын уехал столицу покорять. Для себя, на старость, взяли домик и, когда ремонт уже приближался к логическому завершению, старший сын, работая в общепите, привез красивую серую кошку.

 

На то время она была уже в интересном положении. То ли стала прежним хозяевам с будущим приплодом в тягость, то ли из каких-то коммерческих соображений, но попала к нам и мы сразу как-то к ней потянулись. Если раньше думали о том, чтобы наши дети были здоровы, одеты, накормлены, то сейчас все наше внимание переключилось на кошечку, которую мы, любя, нарекли самым простым кошачьим именем Муся. На руки не идет, но любит, когда ее гладят, чешут за ушками. От превеликого удовольствия наклоняет головку до земли. Голодная крутится у ног. Встанет на задние лапы и так тебе в глаза заглянет, что прямо стыдно становится, если в руках у тебя ничего нет, нечем побаловать нашу «девочку».

 

Привела Муся пятерых котят. Три черных и два серых – очень похожих на нее. Мама еще та! Ласки у нее хватало на всех: каждого оближет, согреет своим теплом, накормит. Далеко от котят не отходила и очень сердилась, когда мы брали какого-то котенка на руки. Кошка наша и раньше была привередливая дама – что попало, не ела! А теперь, став кормилицей, так тем более. Мясо, печенку, рыбу ей подавай. Да по- свежее и подороже. И если не угодишь ей, так прямо отворачивается от тебя и всячески показывает свое неудовольствие.

 

Теперь вектор домашних разговоров стал иной. «Что-то Муся сегодня плохо поела… Или продукт не свежий… Надо бы ей что-то другое надо прикупить… А может Муся просто заелась!?..». На утро идешь на рынок и берешь то ли бычков свежемороженых, то ли куриные сердечки или крылышки, и, непременно, полторушку домашнего молока.

 

Подросли котята. Из пугливых стали смелыми, шустрыми. Корм даешь вроде Мусе, а налетают сорванцы и забирают все из-под ее носа. Она только смотрит на них сверху и будет доедать только после них, если что останется. Все привычки мамины котята быстро усваивают: как почухать себя задней лапой за ушком, как вырыть ямку для отхожего место для себя и сидеть в ней с умным видом, как ловко ловить кузнечиков.

В доме еще не живем, откладывая момент переезда на ближайшее время. К дому подходишь, а кошка уже ждет тебя и, увидев, радостно бежит к тебе с немым вопросом «Где моя колбаса?». Или все семейство, облюбовав пятачок у двора, вытаращит 6 пар глазищ и, узнав «своего» радостно побежит к тебе навстречу.

 

Кормим кошачье семейство в старой летней кухне, которую, когда жена уедет на недельку, я «революционно» снесу, чтобы построить новую. Надо видеть, с каким достоинством Муся идет впереди своих кормильцев. Прямо тигрица, и не иначе. Если Мусе не нравится, что принес, она отталкивает твою протянутую руку головой. Перед приемом пищи обнюхает ее, внимательно посмотрит, не претендует ли на нее какой-то иной «четырехлапый» и принимается за трапезу. Шустрые котята могут облепить миску и трескать предназначенный для нее корм. Муся смотрит на них с высоты своего роста, то ли любуясь, то ли смирившись со своей материнской участью. Что-то в конце концов и ей перепадет. А когда наестся досыта, сидит, жмуря от удовольствия глаза, или растянется на прикухонном столике спиной к тебе и чутко дремлет.

 

Вчера протянул жменю сухого кошачьего корма кошечке, и она уже начала его быстро поглощать, но тут налетели ее котята и, прямо отталкивая ее, навалились на корм, царапая мне руки.

 

Ухожу вечером, а она выбежит за двор и смотрит на тебя, то прижмуривая глаза от сытости, или же с укором, что мог бы и больше в миску насыпать, а то с немой просьбой: «Ты смотри там, завтра, не задерживайся, ждем-с!» А бывает так посмотрит, что не по себе прямо. И хочется сказать: «Ну, че еще надо?.. Я ж покормил тебя. От себя отрывая, тебе отдаю». Так было и вчера…

 

А сегодня… В мой фотосалон зашла женщина почтенного возраста с коробкой в руке.

- А здесь фотография?

- Здесь!

- У меня любимица умерла. Можете сфотографировать?..»

В коробочке из-под дорогого печенья лежала свернутая клубочком темно-серая кошечка (британка), а рядом несколько веточек ярких чернобривцов.