Поэтическая дуэль

Знаешь, Ринуль, очарование и разочарование нередко идут в жизни рука об руку. Мир – он сложный, одно событие вызывает гамму чувств… Непонятно? Что ж, поясню на примере.

 

Помнишь, я рассказывал, что, когда был, как ты, занимался при театральной студии? С настоящими актёрами и режиссёрами. Много там повидал, потому в театр и не пошёл твой папка. "Террариум единомышленников", жажда творческой самореализации и внимания, великие помыслы вперемешку с больной ревностью к чужому успеху. Так и не верится, что прекраснейшее искусство рождается в том числе из подобных дешевых дрязг … но я отвлёкся.

 

Приехал к нам Евгений Леонов, представляешь? А ты, молодёжь, небось ничего с ним и не смотрела, кроме Винни-Пуха. Винни-Пуха-то помнишь? Этот замечательный актёр был низковат, кругловат, но чрезвычайно обаятелен, в общем, мультипликаторы медвежонка, с него и нарисовали. Великий актёр, в общем.

 

И Евгений Павлович – Леонов, то есть, понимаешь, да? – проводил творческий вечер. Про детство говорил, про семью, про юность, про карьеру, про искусство, про всё на свете. Спрашиваешь, что именно говорил? Ринулечка, так это сколько лет прошло, у меня как в импрессионизме, одно только общее впечатление, мазками всё, мазками… Помню только, проникновенно очень говорил, будто вот сейчас вспоминает свою жизнь и с нами делится сокровенным. Да, великий актёр.

 

Я совсем близко к нему сидел, на первом ряду, да ещё и чуть сбоку. И он был сбоку – получается, я вообще ближе всех был. И вижу, как сейчас помню: достаёт Евгений Павлович носовой платок и слёзы утирает, когда трогательную историю рассказывает. И не спрятано у него в этом платке разрезанной луковицы, капель, ничего там нет! Я бы разглядел. Слезами, то есть, прямо так и плачет, вздыхает, всё приговаривает: "Конечно, конечно...".

 

И так это меня растрогало, ты представить себе не можешь! Я же и фильмы его любил, и сам тогда ещё на театрального режиссера учиться хотел… А знаешь, что случилось потом? Да, потом я поступил в МИФИ. Но я про до этого «потом», которое с Леоновым.

 

А потом начался второй сеанс. Аншлаг был на Евгения Павловича, все в одном зале не уместились, и сеанса была два. А мне повезло: я побывал на обоих. А, может, и не повезло.

 

И говорит Евгений Павлович про своё всё на свете, и про детство, и про театр, да только… Это я сейчас слов не помню, а тогда-то подряд шло, я ничего забыть не успел. И он дословно всё повторял, представляешь? Практически дословно!

 

И тут он достаёт носовой платок, в котором всё также ничего не лежит, и опять утирает выступившие слёзы. На том же самом месте. Также приговаривая: «Конечно, конечно…»

 

Что это было, Ринуль? Доведённое до мастерства ремесло лицемерия, или же актёрское мастерство, способность вновь и вновь перевоплощаться, вживаться в роль… в самого себя? Где грань между ними? Очарованным мне быть или же разочарованным? Я вот решил не выбирать. А тебе есть над чем подумать.

 

Например, над тем, какой фильм с Леоновым ты посмотришь вместе со своим старым, но всё ещё бодрым отцом.

Он был влюблен. В девушку Лизу. Симпатии их были взаимными. Между молодыми уже заходили разговоры о женитьбе. Он работал на рейде, сплавлял лес, уезжал на несколько недель, хотел заработать на свадьбу.

Ее родители, видя, что отношения заходят слишком далеко, противились, высказывая своё недовольство: жених беден, родители из раскулаченных, простые, без чинов... Но ничего не могли поделать с дочерью.

Во время его очередного отъезда на рейд, устроили вечеринку, созвав и подпоив «жениха» более выгодного, богатого, Алешку. Да и не растерялся тот, силой взял Лизавету… Спустя месяц и о свадьбе пришлось заговорить.

Владимир, вернувшись и узнав обо всем, в гневе сжимал кулаки, хватался за топор, чуть не натворил бед. Едва удержали…

 

Каждый раз, приезжая в семик на могилу к отцу, собираясь большой семьёй, все из разных мест, мы почти всегда находили на могиле свежие цветы. Поначалу расспрашивали друг друга, кто, что, и выясняли, что это кто-то, нам неизвестный…

А однажды всё стало ясно.

С пожилой женщиной, которая принесла свежий букет сирени на могилу отца, еще не зная ничего об этой давней истории, я решилась поговорить. Мы тогда приехали чуть раньше обычного, часам к одиннадцати. Это была она, та самая Лиза. Немного смутилась, поздоровалась, поговорила с моей матерью, поставила букет сирени в банке с водой на могилу и пошла. Узнав, кто это, услышав, что они с отцом дружили в молодости, я отправилась за ней, не соображая толком, что сказать, как спросить, да и можно ли вообще мне с ней на эту тему разговаривать. Чувствовалось, что ей неловко, что она не ожидала нас увидеть, хотела, наверное, побыть с ним одна, посидеть, поговорить или помолчать...

А мне хотелось поблагодарить её за память об отце. Попросила ее рассказать о нём, о них... Она ответила просто: «Молодые были, гуляли, пели, любили»… Я зачем-то вспомнила, что с ее сыном, инженером мостоотряда, вроде бы его звали Сергей, мы когда-то шли пешком то ли в деревню к бабушке, то ли из деревни в посёлок...

Спустя неделю сестра отца рассказала мне давнюю историю их несложившихся отношений...

Прошла целая жизнь. Какая? Думаю, что все равно счастливая. Но отголоски той любви слышны до сих пор. Обязательно каждый год приезжая на семик, мы по прошествии многих лет со дня смерти отца далеко не всегда берем с собой даже искусственные цветы. Забываем, порой не успеваем, а то и не считаем нужным. Но на его могилке они обязательно будут, не прошлогодние, новые, красивые, яркие или свежие. В прошлом году это были сочные красные каллы, нынче – ажурный розовый букет…

Странно устроена эта жизнь. Почему-то особенно сейчас очень хочется верить, что она продолжается и после смерти…

Сегодня, 24 февраля, день памяти моего отца. Уже 27 лет его нет…