VESTA

Нет у меня звонка. Не нужен. Чужие ко мне не ходят, а у своих ключи есть. Поэтому, услышав негромкий стук, решила, что показалось, но стук повторился. И я открыла дверь. Не спрашивая, кто там. На пороге стояла женщина, трудно было определить, сколько ей лет. Серая, с измученным лицом.

- Извините, - сказала она, - можете чем-нибудь помочь? Мы беженцы.

Я пожала плечами, до пенсии ещё пара недель, холодильник пуст по причине поста. Она повернулась, собираясь уходить, но тут я вспомнила, про десятку в кошельке. Деньги, надо сказать, небольшие, около 4 долларов.

- Стойте, - сказала я ей и понеслась в комнату.

Протянула ей десятку, - Вот, всё что могу, извините.

Она принялась благодарить меня, отчаянно путая русские и украинские слова.

- Жиночка жиночка, спасибо.

Стала рассказывать: - Три девочки у меня, три, пять и девять лет. Мы из Горловки, разбомбили нас.

Я обняла её, стараясь скрыть закипающие слёзы, и с фальшивой бодростью сказала: - Всё будет хорошо.

Она расплакалась.

- Мужа убили, -как-то обыденно и тускло продолжила и добавила: - Женечку.

Сколько нежности, любви и невысказанной боли прозвучало в этом имени.

Вот тут я разревелась.

Мы стояли, обнявшись, две горькие вдовы, у одной любимого отняла нежданная болезнь, у другой никому не нужная война.

Совершенно не хочу пиариться на чужой боли, но мысль в голове билась: - будь проклята война.

На прощание она, стесняясь, шёпотом спросила: - может, есть какая-нибудь косточка мясная на суп девочкам?

Я утром купила тоненькую пластинку, сама я в пост мясо не ем, но завтра у меня ночует моя любимица Юлька, беру для неё. Не задумываясь, отдала женщине, пусть девчонки хоть супчика покушают.

 

- Ты ей поверила?- спросила меня вечером дочь.

 

Простите за сумбур в изложении, настроение сегодня на нуле.