Перцевая Людмила

Из всех воспоминаний прошлого, связанных с Александром Сергеевичем – вот такой же июньский день, у памятника Пушкину на Мойке, куда сбегались, сходились, съезжались поэты. И у скромного этого памятника читали стихи. Никаких речей, никакого регламента, просто один за другим: кто-то свои, кто-то – ПУШКИНСКИЕ. Нет, разумеется, не соперничая, просто казалось, что в этот день в этом месте можно говорить только стихами, не рассуждая, какого они полета.

Когда вслух, а не на бумаге, когда с настроением и в толпе поэтов – никто никого не судит, такое счастливое и высокое единение!

Я конечно тогда своих стихов не читала – стеснялась, точно не помню, что читала из Пушкина, может быть вот это: «Я вас любил, любовь еще быть может в моей душе угасла не совсем, но пусть она вас больше не тревожит, я не хочу печалить вас ничем…» А может быть, «На холмах Грузии лежит ночная мгла…»

Конечно, из Александра Сергеевича знали много наизусть, но и когда читали знакомое, никто не кривился, все светлели лицом и шевелили губами вместе с чтецом…

Любили Пушкина за стихи, за прозу, за облик его и взрывной характер, читали письма, разбор стихов не утомлял и не казался докукой.

Любили Пушкина, и никогда это не было ни модой, ни обязанностью, ни ограниченностью, настолько мир его, сам он был велик. Прост, сложен, доступен и непостижим.