Су Катя

конечно, когда Катенька не то что петь не может, а и говорить (что равносильно - практически при смерти), именно этот момент Катенька выбирает, чтобы разнести недавно починенную нижнюю часть шкафа в поисках /неведомого/ медицинского полиса, настолько успешно куда-то засунутого дитём, что три года он не находится.

не то чтобы он мне был прямо так уж необходим, но болеющая Катенька опасна для квартиры, это факт. один раз я под температурой голыми руками (и маленькой монтировочкой) вывернула хрущевский холодильник и очнулась только тогда, когда он стоял посередине кухни, а в стене зияло необработанное отверстие.

впрочем, не о шкафе же я начала.

волею судеб мне сегодня в руки попал ноутбук с работающим DVD-приводом, и я наконец-то переписала на флешку запись со своего тридцатника. ага, полис был предлогом, а на самом деле я хотела диск найти, да.

честно, я думала, буду испытывать испанский стыд за ту себя, громкую, шумную, нацеленную звездить везде и всегда, не затыкаясь, из чувства общей стеснительности перед миром.

я забыла. я забыла, что на следующий год я рванула в Москву, что стеснительности во мне, конечно, было лишку, но на самом деле я была вполне себе уверенной звездой, которая в первый же вторник выперлась на сцену Алиби, чтобы читать в Свободном микрофоне.

я забыла, что пела везде, где предлагали. что могла бы заявиться и на Гренландию, но мне выдрали зуб, и я сидела на антибиотиках, анальгетиках и сплевывала вылезающие осколки три дня. забыла, как годом позже, на Патриарших, бездомная на тот момент, пила портвейн с панками, играла на их гитаре и пела им всё подряд из своего и чужого, а потом мы ели торт пластиковыми ложками прямо там же, на скамейке.

я забыла, что могла петь практически всё, на чём были написаны аккорды, и я знала мелодию хотя бы в общих чертах.

и хотя этот тридцатник скорее был квартирником имени меня, та девочка, повторяющая, что в тридцать она ещё молодая дева, а никакая не старая, мне понравилась. да, она шумная, звонкая и любит перебивать. но какая она уверенная в своей семье и своих друзьях, как легко шутит, и, блин, какая она тоненькая! после кризиса 98-го года я отъедалась больше пяти лет до состояния "уже не страшно смотреть" и "наконец-то перестала кусать щёки, когда ем".

а вообще, хорошую я песню там пела своим друзьям. представления не имела до сегодняшнего дня ни кто её пел, ни кто автор, она просто пелась в общаге, я её выучила со слуха, за пару раз, и удивительным образом, мелодию не врала ни разу. слова - да, слова у меня были народные, тоже со слуха записанные.

и ещё один странный факт, узнанный сегодня. когда Натали ворвалась в мой (и не только) мир в 98-м же году, со своей незабываемой, неубиваемой "Ветер с моря дул", на этом же самом альбоме она перепевает и "Звезду по имени Солнце", и "Птицы белые мои" Никольского, и эту прекрасную песню. я, конечно, лучше её пою, да и слова оказалась в состоянии все запомнить, однако всё же удивительно, что ностальгировали мы под одни и те же песни.