Поэмбук /
Современники /
Кольцевая Виктория /
СЕРГІЙ ЖАДАН "СПИСОК КОРАБЛІВ" ("СПИСОК КОРАБЛЕЙ") И КАРТИНЫ КАТЕРИНЫ КОСЬЯНЕНКО В ЭТОЙ КНИГЕ (4)
Кольцевая Виктория
СЕРГІЙ ЖАДАН "СПИСОК КОРАБЛІВ" ("СПИСОК КОРАБЛЕЙ") И КАРТИНЫ КАТЕРИНЫ КОСЬЯНЕНКО В ЭТОЙ КНИГЕ (4)
2 дек 2021
#Список_кораблів_Жадан
+++
И вот именно то,
что было вначале.
Сполохи на траве, промельки меж деревьев,
неразборчивая пропись шелковиц.
Что происходит с языком, пока на нем никто не заговорил?
Пока месяц висит, как ласточкино гнездо.
Пока некто стоит меж деревьев
и настраивает мир,
как школьное пианино.
Сотворяется мир.
И беременные женщины просыпаются от огня простыней,
и ощущают в темноте мужчин, словно горячие камни.
Сотворяется мир, и мужчины лежат среди ночи
курганами,
сжимая во сне утерянное оружие воздуха.
Наибольшая откровенность — лежать вместе,
разделяя на двоих питьевую воду темноты.
И наибольшая печаль — невозможность
до света держать за руку того, чье дыхание
оберегаешь как семейные письма.
Сотворяется мир, надвигается теплая волна,
Сбивает с ног встревоженные подсолнухи,
бегущие навстречу истории,
Сотворяется голосом, которым дают имена
поздним детям.
Мир, из которого не выкинешь ни знака,
мир, прошитый хирургическим швом кириллицы,
мир, создаваемый всю ночь общей бессонницей.
Именно то, что было вначале.
Именно то, ради чего взмывают
в небо ласточки.
Пока сотворяется мир,
виснут над деревьями, как грехи над душой,
виснут над деревьями, поднимаются над ними.
Всякий раз отдаляются от важнейшего.
Приближаются к главному.
+++
Наш учитель стоит перед нами —
на футбольном поле, после проигрыша.
На поле нашей славы,
на поле, с которого собран урожай нашего страха.
Стоит, как Царь Иерусалимский в рваных кроссовках,
и тихо рассказывает про птиц.
Чтобы поражение не ослабило нас,
пока пчелы кружат над открытыми ранами месяца,
говорит про главное.
Говорит про птиц.
Великая мудрость птичьего клекота.
Горькое птичье предназначение.
Размер крыла, как размер стихов.
Высота, озвученная утиной исповедью.
Небо, прошитое летящим ритмом.
Венецианский торговец чертит на старой карте,
на север от Приазовья,
нерушимые границы государства птиц.
Птица, охраняющая воздушные врата.
Птица, в чьем влажном глазу запекается месяц.
Певчие птицы, чернорабочие перспективы,
страстные теноры нашего безголосья,
вы пели, когда вставали сосны на границе,
вы пели, когда мы врастали в этот ландшафт.
Вам отпевать погребенных на этих сопках.
Вам говорить о тех,
кого закопают в безымянной яме.
Озабоченные скворцы, как апостолы,
сидят у стола, на котором вино и хлеб,
читают псалтирь,
привезенный из Почаева,
вспоминают зиму, что непременно вернется.
Сердце наименьшей ласточки сильнее тумана.
Душа безнадежной птицы
стоит наших забот.
Пусть приходит зима.
Пусть возвращается.
Пусть оседает на наших полях.
Тихие,
идем за учителем бесконечным полем.
Бредем надвечерьем.
Запомнив, повторяем:
Чем больше птиц в поднебесье, тем меньше зла между нами.
чем дольше утиный полет,
тем слаще будет возвращение.
Бьется в небе птичья душа.
Тянет, тянет домой
птичье сердце.
Почитайте стихи автора
Наиболее популярные стихи на поэмбуке
