Кейн

 

17-летний юноша поднялся на трибуну Бундестага, прокашлялся и начал:

 

— Дамы и господа! Меня зовут Николай Девятниченко, я учусь в гимназии г. Новый Уренгой. Мне предложили поучаствовать в проекте, посвященном солдатам, погибшим во время Второй Мировой воны. Это меня очень заинтересовало, поскольку я с детства увлекаюсь историей и своей страны, и Германии. Особенно меня заинтересовала судьба Ганса Рауха, убитого в т.н. «Сталинградском котле»…

 

* * *

Солдаты лежали и ждали команды «в атаку». Старый боец посмотрел на молодого парнишку справа от него – у того был первый бой.

 

— Не дрейфь, Федор, прорвемся. Главное ничего не бойся и стреляй первым.

 

Федор сгреб комок снега и положил его в сухой рот.

 

— А я и не боюсь.

 

Раздался свисток. «Аааа!» — закричал парнишка, поднялся и, сжимая в руках винтовку, вместе с другими бросился к стоящему по ту сторону площади дому.

 

Федор бежал через площадь. Ему казалось, что каждая пуля летит именно в него. Справа и слева от него падали бойцы, но он не видел этого. Куда-то пропал Петрович, ободрявший его минуту назад.

 

* * *

— Я сразу начал искать соответствующую информацию. Сначала посетил городской архив и библиотеку, затем пытался найти историю немецких солдат в интернете и других источниках. Однако позже в сотрудничестве с Народным Союзом Германии по уходу за военными захоронениями я узнал и подробно изучил историю жизни Ганса Иоганна Рауха.

 

* * *

Федор прыгнул в проем окна, повернул направо и помчался по заваленному битым кирпичом коридору. Заглянул в первый попавшийся дверной проем и увидел немца. Навалившись грудью на подоконник, тот лихорадочно передергивал затвор своего карабина и стрелял в бегущих советских солдат. Словно почувствовав что-то, немец оглянулся и лицо его исказила гримаса ужаса: он увидел свою смерть.

 

Федор вскинул винтовку и нажал на спуск.

 

* * *

— Ганс Раух родился в многодетной крестьянской семье. С детства познал тяжелый труд, любил своих братьев и сестер. Он любил жизнь и не хотел воевать. Он не по своей воле оказался в Сталинграде. Я искренно скорблю о гибели этого молодого человека и хотел бы, чтобы пуля, оборвавшая его жизнь, пролетела мимо.

 

* * *

И эти слова, облеченные в оболочку энергии, полетели в прошлое. Пробивая год за годом, десятилетие за десятилетием они летели, летели… Вот преодолен рубеж тысячелетий. Пронеслись мимо 90-е, 70-е, 50-е годы XX века… Комок энергии уменьшался в размерах и до января 1943 года долетел совсем маленький огненный шарик. Но его энергии вполне хватило, чтобы ударившись в свинцовый комочек, изменить его полет.

 

Пуля ударила в кирпичную стену. Русский закричал и с винтовкой бросился на Ганса. Раух выставил вперед карабин и выстрелил.

 

Несколько секунд он смотрел на лежащего у его ног русского, а потом выпрыгнул в оконный проем.

 

Приземлившись, он побежал вдоль стены и наткнулся на двух русских. Оба вскинули винтовки.

 

Ганс бросил карабин и поднял руки:

 

 

— Нихт шиссен! Гитлер капут!

 

— Конечно капут, — злобно сказал один из бойцов, тем не менее не опуская винтовки.

 

Второй подошел к Гансу и похлопал по его карманам. Не найдя ничего, он толкнул пленного в спину:

 

— Топай, фриц, и радуйся: война для тебя уже кончилась.

 

Федор лежал на спине, смотрел в серый потолок и чувствовал, как толчками вместе с кровью из него вытекает жизнь.

 

— Миленький, хорошенький, потерпи, — шептала медсестра, расстегивая его ватник — сейчас все сделаю.

 

— Не надо… — прошептал Федор, — зря это…

 

— Ну что ты, сейчас тебя перевяжу, потом в госпиталь доставим, там тебя быстро подлечат, — скороговоркой говорила девушка.

 

— Сестричка, — прошептал Федор, — не надо… Лучше поцелуй меня… Меня еще ни разу девушка не целовала…

 

Медсестра осторожно сняла с себя каску, наклонилась и ее губы коснулись его губ.

 

Маленькая снежинка, кружась, упала на щеку солдата и не растаяла.

 

* * *

— В т.н. «Сталинградском котле» немецкие солдаты испытывали страшные лишения, мерзли, голодали. Многие из них погибли. Это были невинные жертвы войны и мы не вправе о них забывать. Они тоже достойны памяти.

 

Депутаты Бундестага один за другим вставали со своих мест и дружно стоя аплодировали русскому юноше.

 

* * *

А маленький энергетический шарик, изменивший полет пули, полетел обратно. Не дошел Федор до Вены и не вернулся домой с двумя орденами и двумя нашивками за ранения. Пропала в новом будущем хохотушка Зойка – его дочь. Не родился смешной карапуз Вовка, не вырос Вовка в красивого Володьку, не завел Владимир Николаевич семью и не родился у него сын Николай.

 

* * *

Гордый исполнением своей миссии Николай улыбался. Только вдруг улыбка на лице русского юноши сменилась гримасой боли – это в грудь его ударила пуля, выпущенная в январе 1943-го добрым Гансом Раухом.

 

Глотая ртом воздух, Николай навалился на трибуну и с ужасом смотрел на свои становившиеся все более прозрачными руки. Вот уже сквозь них видны листы с его напечатанной речью, вот уже его руки превратились в едва видимые контуры. Это уходил в небытие не родившийся правнук русского солдата, убитого в Сталинграде.

 

А депутаты Бундестага все продолжали хлопать в ладоши, и дольше всех аплодировал с трибуны для почетных гостей Ганс Раух – ветеран и невинная жертва Второй Мировой войны, которого в январе 1943-го миновала советская пуля.

 

(Автор неизвестен)