Елена Наильевна


Настоящая поэзия. Ирина Ремизова

 
1 июн 2021
полётное
 
привыкнешь – и полюбишь высоту,
но самое печальное на свете –
лететь и знать, что в аэропорту
прибытия тебя никто не встретит.
 
отстанешь от несущихся гурьбой
и вдруг услышишь, в трёх плутая соснах,
как страшная свобода за тобой
на чемодане катится колёсном,
 
и ты уже не едешь на постой
куда-то, под землёй перемещаясь –
а над землёй, безвидной и пустой,
над водной бездной и над темнотой
витаешь, на лету развополощаясь.
 
 
 
на Радоницу
 
белёной скатертью льняной,
наброшенной на гать,
всё больше ангелов со мной
приходят поболтать.
 
как вечно, есть что вспомнить нам –
то важное, то вздор…
я по привычным именам
зову их до сих пор.
 
им ведомы труды и дни,
и сны под Рождество…
но спросишь: «как дела?» - они
не скажут ничего,
 
сопровождая неответ
неслышимым смешком,
как будто бы в карман конфет
подбросили тайком –
 
за всё, что было непутём
и будет не вполне,
пока один из них: «пойдём» –
в дверях не скажет мне.
 
 
дивный мир
 
и в сказке не сказать, какой –
без вёсел и ветрил –
порядок (а потом покой)
здесь кто-то воцарил.
 
не листопадничает лес –
омела, ель, самшит -
и снег с безоблачных небес,
не тая, мельтешит.
 
там, наверху, телефонист
налаживает связь,
и воздух, маслянисто-чист,
стоит, не шевелясь.
 
а то бывает – негодяй
какой-то лет шести
хвать мир наш дивный – и давай
туда-сюда трясти,
как худородную бутыль…
 
… вокруг на сто аршин
одна фарфоровая пыль,
стекло и глицерин,
не солнце отмеряет день,
а мятая фольга,
и сам ты – глиняный олень-
картонные рога.
 
 
и здесь порой случается зима
 
и здесь порой случается зима –
дней десять, а быть может, и пятнадцать –
сначала ледяная бахрома
укроет плечи клёнов и акаций,
потом нагрянет белая орда,
холодным пухом облепив копытца, –
попробует на прочность провода,
дороги спрячет, выгонит стада
сугробов – и в потёмках растворится.
 
наступит утро первое – впотьмах
пойдёшь по зыби за кошачьим следом,
пока в своих скрипучих теремах
ведут грачи несветскую беседу.
по щиколотку в снежной шелухе,
освободишься от двора – и что же?
увидишь в каждом уличном штрихе,
что города в ушанке и дохе,
как люди утеплённые, похожи.
 
везде одна и та же тишина
и воздух будто только сорван с ветки,
и сладко спит гудевший дотемна
доходный дом, расчерченный на клетки,
сквозь наметь продирается народ,
и кажется – с пространством разнореча,
знакомый твой из северных широт,
на службу торопящийся, вот-вот
из-за угла шагнет тебе навстречу.
 
тропка
 
как ни знай – всё на свете не ново –
хитроумны мирские силки:
начинаешь играть в подкидного,
а закончишь опять в поддавки,
так себя самого разохотив,
что ошибкам твоим поделом
усмехнётся сидящий напротив
за худым колченогим столом.
 
всё, что собрано жизнью смиренной
по соломинке, нитке, зерну –
кон за коном уйдёт постепенно
твоему визави-молчуну.
он поднимется, выйдет из комнат,
долговую захлопнув тетрадь,
а на что приманил – и не вспомнить,
да и нечем уже вспоминать.
 
привыкая к пространству иному,
упадёшь в темноту наугад,
где сбивают сверчка-метронома
разбитные трещотки цикад.
за порогом трава-кровохлёбка,
полнолунный медведь в янтаре
и дыхания узкая тропка,
уводящая вверх по горе.
 
 
золотая ветвь
 
пока обрубки убирали,
тебя, очистив от земли,
из кучи хвороста забрали
и в дом натопленный внесли.
 
там пахло хвоей и ванилью,
и мандаринами едва –
а родину твою спилили
и разобрали на дрова.
 
в гостиной собирались люди,
как всякий раз на Рождество, -
плясали, поджигали пудинг
и целовали кто кого.
 
им было сладко и неловко,
а ты, двукрыла и легка,
висела пойманной воровкой
ногами вверх у потолка.
 
но время о последнем снеге,
невоспитуемый луддит,
твои невзрачные побеги
иссушит и позолотит –
 
и станешь ты ключом и платой
за вход туда, где сон и мгла,
и свет, погубленный когда-то,
сияет – и не держит зла.
 
Ирина Ремизова, 2021 год