Грекова Любовь

Друнина Ю́лия Владимировна родилась 10 мая 1925 г. в Москве.

Член Союза писателей СССР. Секретарь Союза писателей СССР и Союза писателей РСФСР. Народный депутат СССР.

В 1941 году прибавив себе год (во всех её документах впоследствии было написано, что она родилась 10 мая 1924 года), шестнадцатилетняя Юлия Друнина записалась в добровольную санитарную дружину при Российское общество Красного Креста, работала санитаркой в главном госпитале. Окончила курсы медсестёр.

В конце лета 1941 года с приближением немцев к Москве была направлена на строительство оборонительных сооружений под Можайском. Там во время одного из авианалётов она потерялась, отстала от своего отряда и была подобрана группой пехотинцев, которым нужна была санитарка. Вместе с ними Друнина попала в окружение и 13 суток пробиралась к своим по тылам противника. Именно в этом пехотном батальоне Юля встретила свою первую любовь, самую возвышенную и романтическую. В стихах и в воспоминаниях она называла его Комбат — с большой буквы, но нигде не упоминала его имени. Уже в самом конце труднейшего пути, при переходе линии фронта, командир батальона подорвался на противопехотной мине. Вместе с ним погибли ещё двое бойцов.

…Когда, забыв присягу, повернули

…В бою два автоматчика назад,

…Догнали их две маленькие пули —

…Всегда стрелял без промаха комбат.

…Упали парни, ткнувшись в землю грудью,

…А он, шатаясь, побежал вперёд.

…За этих двух его лишь тот осудит,

…Кто никогда не шёл на пулемёт.

…Потом в землянке полкового штаба,

…Бумаги молча взяв у старшины,

…Писал комбат двум бедным русским бабам,

…Что… смертью храбрых пали их сыны.

…И сотни раз письмо читала людям

…В глухой деревне плачущая мать.

…За эту ложь комбата кто осудит?

…Никто его не смеет осуждать!

«Мы пришли на фронт прямо из детства. Из стихов моих сразу, как ветром,

выдуло и цыганок, и ковбоев, и пампасы с лампасами, и прекрасных дам.»

( Из воспоминаний Юлии Друниной)

Оказавшись снова в Москве осенью 1941 года, Юлия Друнина вскоре вместе со школой, в которой директором был её отец, была эвакуирована в Заводоуковск Тюменской области. Она согласилась на отъезд только из-за тяжело больного отца, перенёсшего инсульт. Отец умер в начале 1942 года на руках дочери после второго удара. Похоронив отца Юлия уехала в Хабаровск, где стала курсантом Школы младших авиационных специалистов.

Через некоторое время девушкам — младшим авиаспециалистам — объявили, что их переводят в женский запасной полк. Узнав о том, что девушек-медиков направят в действующую армию, она спешно нашла своё свидетельство об окончании курсов медсестёр и уже через несколько дней получила направление в санитарное управление 2-го Белорусского фронта.

В 1943 году Друнина была тяжело ранена — осколок снаряда вошёл в шею слева и застрял всего в паре миллиметров от сонной артерии. Не подозревая о серьёзности ранения, она просто замотала шею бинтами и продолжала спасать других. Скрывала, пока не стало совсем плохо. Очнулась уже в госпитале и там узнала, что была на волосок от смерти. В госпитале, в 1943 году, она написала своё первое стихотворение о войне, которое вошло во все антологии военной поэзии:

……………Я только раз видала рукопашный,

……………Раз наяву. И тысячу — во сне.

……………Кто говорит, что на войне не страшно,

…………...Тот ничего не знает о войне.

После излечения Друнина была признана инвалидом и комиссована. Вернулась в Москву. Попыталась поступить в Литературный институт, но неудачно. Юля решила вернуться на фронт. К счастью, её признали годной к строевой службе.

Попала в 1038-й самоходный артиллерийский полк 3-го Прибалтийского фронта. Воевала в Псковской области, затем в Прибалтике. В одном из боёв была контужена и 21 ноября 1944 года признана негодной к несению военной службы. Закончила войну в звании старшины медицинской службы. За боевые отличия была награждена орденом Красной звезды и медалью «За отвагу».

В декабре 1944 года Юлия Друнина возвращается в Москву. Шла уже середина учебного года, но она пришла в Литературный институт и стала посещать занятия первого курса. Выгнать инвалида войны никто не решился. Познакомилась со своим однокурсником, фронтовиком, комиссованным по ранению, и начинающим поэтом Николаем Старшиновым. Вскоре они поженились. В 1946 году родилась дочь Елена. Из-за замужества и рождения дочери Юлия пропустила несколько лет учёбы в институте и закончила его только в 1952 году.

В 1948 году вышла первая книга стихов Юлии Друниной «В солдатской шинели». Затем поэтесса была принята в кандидаты Союза писателей. В 1952 году после выхода второй книжки была принята в члены Союза писателей.

В 1954 году Юлия Друнина поступила на сценарные курсы при Союзе кинематографистов, познакомилась с киносценаристом Алексеем Яковлевичем Каплером, лауреатом Сталинской премии за сценарий фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году». Любовь вспыхнула сразу, но ещё шесть лет Юлия боролась с этим чувством, сохраняя верность мужу, пытаясь сохранить семью. В 1960 году Друнина всё-таки рассталась с Николаем Старшиновым и, забрав с собой дочку, ушла к Каплеру, который также развёлся.

В 1955 — сборник «Разговор с сердцем», в 1958 — «Ветер с фронта», в 1960 — «Современники», в 1963 — «Тревога» и другие.

В 1970-е годы выходят сборники: «В двух измерениях», «Я родом не из детства», «Окопная звезда», «Не бывает любви несчастливой» и другие.

В 1980 году — «Бабье лето», в 1983 году — «Солнце — на лето».

Юлия Друнина трагически ушла из жизни, покончив с собой 21 ноября 1991 года. Основной причиной самоубийства, судя по всему, послужили крушение общественных идеалов и развал страны.

В одном из писем, написанных перед уходом из жизни, Друнина так описывала свои переживания: «…Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире, такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл…»

Судный час

 

Покрывается сердце инеем —

Очень холодно в судный час…

А у вас глаза как у инока —

Я таких не встречала глаз.

 

Ухожу, нету сил. Лишь издали

(Всё ж, крещёная!) помолюсь

За таких вот, как вы, — за избранных

Удержать над обрывом Русь.

 

Но боюсь, что и вы бессильны.

Потому выбираю смерть.

Как летит под откос Россия,

Не могу, не хочу смотреть!

 

ЗИНКА

( Зинаида Самсонова погибла 27 января 1944 года,

посмертно удостоена звания Героя Советского Союза)

1

Мы легли у разбитой ели.

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

 

— Знаешь, Юлька, я — против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня — лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

 

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет…

Знаешь, Юлька, я — против грусти,

Но сегодня она не в счет.

 

Отогрелись мы еле-еле.

Вдруг приказ: «Выступать вперед!»

Снова рядом, в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

 

2

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

 

Зинка нас повела в атаку.

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам

Через смертные рубежи.

 

Мы не ждали посмертной славы.-

Мы хотели со славой жить.

…Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

 

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав…

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

 

3

— Знаешь, Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то, в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

 

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом стоит весна.

 

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

…Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?!

 

* * *

Помоги, пожалуйста, влюбиться,

Друг мой милый, заново в тебя,

Так, чтоб в тучах грянули зарницы,

Чтоб фанфары вспыхнули, трубя.

 

Чтобы юность снова повторилась –

Где ее крылатые шаги?

Я люблю тебя, но сделай милость:

Заново влюбиться помоги!

 

Невозможно, говорят, не верю!

Да и ты, пожалуйста, не верь!

Может быть, влюбленности потеря –

Самая большая из потерь…

* * *

Полжизни мы теряем из-за спешки.

Спеша, не замечаем мы подчас

Ни лужицы на шляпке сыроежки,

Ни боли в глубине любимых глаз…

И лишь, как говорится, на закате,

Средь суеты, в плену успеха, вдруг,

Тебя безжалостно за горло схватит

Холодными ручищами испуг:

Жил на бегу, за призраком в погоне,

В сетях забот и неотложных дел…

А может главное — и проворонил…

А может главное — и проглядел…

 

* * *

Я родом не из детства — из войны.

И потому, наверное, дороже,

Чем ты, ценю я радость тишины

И каждый новый день, что мною прожит.

 

Я родом не из детства — из войны.

Раз, пробираясь партизанской тропкой,

Я поняла навек, что мы должны

Быть добрыми к любой травинке робкой.

 

Я родом не из детства — из войны.

И, может, потому незащищённей:

Сердца фронтовиков обожжены,

А у тебя — шершавые ладони.

 

Я родом не из детства — из войны.

Прости меня — в том нет моей вины…

 

БРОШЕННОЙ

Жизнь бывает жестока,

Как любая война:

Стала ты одинока —

Ни вдова, ни жена.

Это горько, я знаю —

Сразу пусто вокруг,

Это страшно, родная, —

Небо рушится вдруг.

Всё черно, всё угрюмо…

Но реви не реви,

Что тут можно придумать,

Если нету любви?

Может стать на колени?

Обварить кипятком?

Настрочить заявленье

В профсоюз и партком?

Ну, допустим, допустим,

Что ему пригрозят,

И, напуганный, пусть он

Возвратится назад.

Жалкий, встанет у двери,

Оглядится с тоской.

Обоймёт, лицемеря, —

Для чего он такой?

Полумуж, полупленник…

Тут реви не реви…

Нет грустней преступленья,

Чем любовь без любви!

 

* * *

На твоей Прибалтикой туманы,

Снежный ветер над моей Москвой.

Не дотянешься до губ желанных,

Не растреплешь волосы рукой.

С головою зарываюсь в книги,

Под глазами черные круги…

На вечерних тротуарах Риги

Слышу одинокие шаги.

 

* * *

А всё равно

Меня счастливей нету,

Хотя, быть может,

Завтра удавлюсь...

Я никогда

Не налагала вето

На счастье,

На отчаянье,

На грусть.

 

Я ни на что

Не налагала вето,

Я никогда от боли не кричу.

Пока живу — борюсь.

Меня счастливей нету,

Меня задуть

Не смогут, как свечу.

 

* * *

Веет чем-то родным и древним

От просторов моей земли.

В снежном море плывут деревни,

Словно дальние корабли.

 

По тропинке шагая узкой,

Повторяю - который раз!-

"Хорошо, что с душою русской

И на русской земле родилась!"

 

* * *

Все зачеркнуть. И все начать сначала,

Как будто это первая весна.

Весна, когда на гребне нас качала

Хмельная океанская волна.

 

Когда все было праздником и новью -

Улыбка, жест, прикосновенье, взгляд...

Ах океан, зовущийся Любовью,

Не отступай, прихлынь, вернись назад!

 

ЛЮБОВЬ

Опять лежишь в ночи, глаза открыв,

И старый спор сама с собой ведешь.

Ты говоришь:

- Не так уж он красив! -

А сердце отвечает:

- Ну и что ж!

 

Все не идет к тебе проклятый сон,

Все думаешь, где истина, где ложь...

Ты говоришь:

- Не так уж он умен! -

А сердце отвечает:

- Ну и что ж!

 

Тогда в тебе рождается испуг,

Все падает, все рушится вокруг.

И говоришь ты сердцу:

- Пропадешь!-

А сердце отвечает:

- Ну и что ж!

 

НА ЭСТРАДЕ

Аудитория требует юмора,

Аудитория, в общем, права:

Ну для чего на эстраде угрюмые,

Словно солдаты на марше, слова?

И кувыркается бойкое слово,

Рифмами, как бубенцами, звеня.

Славлю искусство Олега Попова,

Но понимаю все снова и снова:

Это занятие не для меня...

 

Требуют лирики. Лирика... С нею

Тоже встречаться доводится мне.

Но говорить о любви я умею

Только наедине.

Наедине, мой читатель, с тобою

Под еле слышимый шелест страниц

Просто делиться и счастьем, и болью,

Сердцебиеньем, дрожаньем ресниц...

 

Аудитория жаждет сенсаций,

А я их, признаться, боюсь как огня.

Ни громких романов, ни громких оваций

Не было у меня.

Но если меня бы расспрашивал Некто:

Чем я, как поэт, в своей жизни горда?

Ответила б: «Тем лишь, что ради эффекта

Ни строчки не сделала никогда».