Khelga

Дождь второй день. Люблю дождь. Но не в режиме - финал апреля, плюс пять, нешто удавиться.

 

Тисну комментаторско-фейсбучное. Пусть напоминает, что удавиться всегда успею.

 

***

У кого-то котелок не варит. У кого-то крыша едет. Моя проблема, полагаю, пожизненная - не крыша и не котелок. Чемодан. Куда б меня не несло - хоть на Канары, хоть в Ярославли - что-то обязательно должно случиться с моим чемоданом.

 

Недавно в каких-то комментариях всплыл чемодан в контексте Туниса.

 

Очень запомнился один из визитов в сию экс-французскую колонию.

 

Вкратце об отдыхе. Прекрасно, прекрасно отдохнула. Джербы, водоросли, крокодилы. Бедуинские поселения. Шарахающиеся от капризной русской бедуины обоих полов. Всё путём.

 

В ночь перед отъездом я придумала, что тунисское белое вино прекрасно сочетается с халвой. Но не с тунисской. С русской. В нарядной алой бумажке и от кондитерской фабрики Рот Фронт. Требовала у официанта ротфронта. Соотечественники меня поддерживали. Очнулась в номере.

 

Выезд из отеля был в пять утра. Чемодан собирала в полпятого. Покидала пожитки и напитки и молнию - вжик. А она отвалилась. Совсем.

 

Без пятнадцати пять я явилась на ресепшн, долго жала на кнопки. И кричала что-то французское.

 

Появился заспанный колонизируемый с оленьими глазами. Не понимал. Пятый раз услышав слово "скотч", вздохнул и ушёл. Вернулся с бутылкой вискаря и стаканом, потому что грёбаный олл инклюзив для грёбаных русских.

 

Взвыла, схватила гостиничную тележку, уехала на пятый этаж. Олл инклюзив.

 

Вернулась с чемоданом. Портье дремал. Но я очень шумела, потому что из распахнутого чемодана что-то громко падало. Портье проснулся, всё понял и попытался выпить виски. Потому что нужного мне скотча у него не было. И в отельной чемоданозаматывалке закончилось топливо. И отельные багажные магазины лениво отмыкались в десять-одиннадцать. А у меня было выражение лица и выпавшая из чемодана плойка, судорожно зажатая в руке.

 

Но в то утро отельному работнику сопутствовала удача. В пять утра из отеля выезжали и другие грёбаные русские. Увидев меня, сидящую на чемодане васнецовской Алёнушкой, русские не оставили в беде. Сняли с чемодана, выдали ротфронт и достали две упаковки бутербродной плёнки. И вжик в шесть рук!

 

Такого странного багажа у меня не было никогда. Чтобы я его опять не поломала, мне запретили к нему прикасаться. Бережно дотащили до автобуса. Потом бережно дотащили до аэропорта. Потом заплатили десять долларов за упаковку багажа - и поверх бутербродной плёнки плотно легла плёнка нормальная, небутербродная. Отёрли пот, в том числе с мумифицированного чемодана. Купили мне упаковку сладкого арахиса, чтоб я подавилась и заткнулась. Фарфорово возложили мумию на багажную ленту. Всё долетело, ни один крокодил не пострадал.

 

Бурхану привет, я запомнила его бейджик.

 

P.S. Я больше не хочу писать стихов, вечно у меня что-то то с пиррихием, то с амфибрахием, то с багажной лентой. А молния вообще не рифмуется. Неважные получаются чемоданы. Планида такая.

Зато официанты меня боятся. Не только тунисские.