Вильям Скотт


Деньрожденное

 
1 апр 2021Деньрожденное
Когда-то я была большой поклонницей мистических романов. В начале 90-х на Россию обрушился шквал переводных страшилок, скупалось всё что попадалось на глаза – многочисленные вариации Дракул, сыны дьявола, одержимые им же дщери, оживающие и категорически неубиваемые мертвецы, восставшие из ада – ну и Кинг, конечно. Куда ж без него. Читали все эти страсти с мамой на пару, ночами, вздрагивая и озираясь. Знакомые спрашивали: «Как же вам не страшно?» Наивные люди! Конечно, страшно, для того и читаем! Понятное дело, наелись этого быстро, – вариаций-то там немного. Из вала авторов на домашних книжных полках остался опять же один Кинг, остальное давно стерлось из памяти, любовь прошла.
 
Но что-то же должно быть в сухом остатке именно от этого «страшно», правда? Что до сих пор вспоминается – и жуть берёт? А я вам скажу: кусок из «Властелина колец», где хоббиты прячутся от назгулов под корнями дерева, и прочитаные в детстве «Вий», «Портрет», «Страшная месть». Я – частный случай, разумеется. Однако в кинотеатре «Спутник», устроенном в конференц-зале районной администрации, старинный «Вий» шел ежемесячно, и все равно билеты купить было проблематично – даже на пиратов двадцатого века проще попадали. Маргинальные парни с Отрожки в сотый раз сладко замирали от ужаса, когда бледная Варлей распахивала очи, «Спутник» делал кассу.
 
Потом уже были и пронзительные Акакий Акакиевич, тетушка Ивана Федоровича Шпоньки, старосветские помещики. Канонический конфликт Ивана Иваныча и Ивана Никофоровича – на все времена, кто из нас не ссорился навек из-за ерунды? Да ведь, сосайтники? Я уж не говорю о тысячах мертвых душ, рассортированных по характерам – живых мертвецов, которые были и будут, категорически неубиваемые: Плюшкины, Ноздревы, Коробочки, Собакевичи и восставшие и воцарившиеся Чичиковы.
 
Нет истории драматичней той, о новой шинели. И нет более рождественской, чем про кузнеца, добывающего черевички для невесты.
 
Великая русская литература богата именами, – читать и перечитывать. Но единственный, кого – с любого места, кайфуя от того, как составлены слова в предложении, одно к другому, – это Гоголь. Хотя нет, есть еще Булгаков, которого ответственные за гениев одарили той же способностью. Разумеется, так и было – иначе чем еще объяснить то, что Михаил Афанасьевич покоится под надгробным камнем, сто лет простоявшим памятником над могилой Николая Васильевича.
 
Если ли кто теперь такой, равный по мастерству? божьему дару? – чтобы от порядка простых слов, составленных в предложения, замирало сердце? Не потому что – сюжет, а – язык? Вспоминая пафосного Горького, «чтобы каждое слово пело, светилось»? У меня вот есть пара человек современников. А у вас?
 
 
***
Все-таки начать апрель Гоголем – одна из лучших божьих задумок.

Звёзды