Семецкий Юрий

Эта сказка была написана давным-давно, ещё в те времена, когда не было интернета. Или он уже был, но я им не пользовался. Однако конкурсы уже существовали. Место, которое я тогда занял, значения не имеет, да я и не помню. Во всех конкурсах побеждал Дмитрий Нежданов, чьи первые рассказы печатала "Техника Молодёжи", когда сам он был ещё школьником. Все мы были убеждены, что он наверняка станет известным писателем. Но жизнь распорядилась иначе - увлечение Толкиеном привело его в движение толкиенистов, он стал мастером игры, а придумывание сюжетов для игр оказалось занятием поинтереснее литературы. Но речь не о нём.

Эта сказка не была первым моим рассказом. И не стала последним. Но так получилось, что только она одна из всех моих опытов в прозе оказалась опубликованной в журнале.

Это не значит, что я как-то выделяю этот текст из других. Просто так получилось. Я был дружен с Дмитрием Янковским, а он в 90-е годы возглавил редакцию популярного журнала, название которого я сейчас уже не помню, а сам журнал перестал существовать в нулевые.

Однажды в разговоре о судьбах современной литературы (а о чём ещё говорить двум увлечённым литературой людям?) речь зашла о сказках, и я вспомнил, что одну такую написал. Дмитрий потребовал показать и при следующей встрече я привёз ему листок бумаги с текстом сказки. Он быстро пробежал его глазами и сказал:

- А мне нравится.

Так вопрос с публикацией был решён.

Вы спросите: а в чём месседж этой записи? Мне кажется, что он очевиден: дружите с редакторами журналов - это самый верный путь к публикации, а качество текстов особого значения не имеет.

 

А теперь собственно сказка, хотя её можно уже не читать.

 

В старопрежние времена было у одного старого звездолетчика три сына. Двое умных, а третий студент. И вот как-то говорит отец детям:

- Дети мои! Сделайте себе по гипперловушке и запустите их в просторы космоса. Какая женщину принесет - тому женатому быть, а какая пустой вернется - тому бобылем оставаться.

Больший сделал - запустил. Средний сделал - запустил. А младший все сидит, думает, в “Детали галактик” заглядывает - оптимальные координаты ищет. Долго думал, проект готовил, электронную машину программировал, чтоб никакую-раскакую, а самую из самых, лучшую из лучших.

Наконец сделал - запустил.

Сидят втроем на крылечке. Ждут.

Прилетает ловушка к первому. Открывает - княжеская дочка.

Прилетает ко второму. Открывает - генеральская дочка.

А к младшему все не летит, да не летит.

Призадумались старшие братья, с невестами поговорили, с батюшкой посоветовались...

- А-а-а... Что нам этого непутевого ждать. Видать опять чего-нибудь напортачил. Намедни же и женимся.

Остался младшенький один. Сидит на крылечке. Пригорюнился. И вдруг гром, молния. Иванушка (этак младшенького зовут) перепугался, вскочил... Да тут видит, ловушка его летит. Ну, он сразу оправился, пояс подтянул и гоголем, значит, к ловушке подходит. Дверцу отворяет, а там... писанная неописанная, крашенная неокрашенная, самая распрекрасная - царица не меньше. И что-то по-своему лопочет, и молниями из глаз так и сыплет, так и сыплет. Но Ваня хоть и студент, а парень простой - потомственный звездолетчик.

- Выходи, - говорит. - Женой моей будешь.

Та так и села, и какой был дар речи, тот сразу и потеряла, а когда обрела вновь, то уже понашенски заговорила.

- Да я, - говорит. - Да ты, - говорит. - Студент! Смерд! Ко мне доцент сватался. Да лучше лягушкой весь век куковать, чем с таким как ты жить.

Топнула ногой и в лягушку превратилась, а на голове корона. Уставился на нее Ваня, рассматривает. Ценная штука, дорогая. Из чистого золота, а по ободу бриллианты крупные. За такую штуку большие деньги выручить можно, а с деньгами он и без жены проживет. Тоже мне царица зеленая. Пусть кукует. И цап корону. С башки-то ее и снял. А лягушонка заволновалась сразу, запрыгала, заметалась и глазенками жалостными на Ваню смотрит, и умненькими такими, как у собаки - будто все понимает, а сказать не может. Заглянул ей Ваня в глаза - тут его и прошибло:

- Э-эх. Что ж я за человек такой. Мало, что жизнь безвинную загубил, так еще и радость последнюю отнимаю. Не будет мне и с деньгами счастья, когда краса красная из-за меня позеленела.

Хлопнул с горечи шапкой об пол и корону ей обратно на голову нахлобучил, а та так и побелела от радости, снова в царицу обратилась и говорит:

- Прости меня Ваня. Испытывала я тебя. Не по своей воле, по наказу отца с матерью. А сам-то ты мне очень даже понравился. Полюбила я тебя любовью страстной и жизни мне без тебя никакой нет. Веди же скорее к батюшке за благословением, да к венцу.

А Ваня как это услышал, посмотрел на нее задумчиво-задумчиво и говорит:

- Про винцо ты вовремя вспомнила. У нас в подвале винца этого хоть залейся. По прошлому году хороший урожай выдался. Пойдем быстрее причастимся, а к батюшке мы всегда успеем.

И они побежали, молодые и счастливые.