Матулькина Ольга

В кафе стало очень тихо. После откровения Сережи мы очень долго молчали. Арс протянул мне бумагу и ручку, как знал, что понадобится. Времени было достаточно, чтобы написать стихотворение. Очередная порция виски ускорила процесс. Поставив дату и свою подпись, я протянула листок Сергею:

 

- Возьми на память, больше так не делай. Это тебе стимул исправиться.

- Спасибо, Оля. – он выдохнул с облегчением. Ведь наконец-то его поняли и простили, хотя бы мы.

 

Домой сегодня никто не торопился, атмосфера не позволяла этого сделать. Спиртные напитки нас вконец расслабили и развязали языки. Закурив, я посмотрела на Арсения. До чего же он хорош собой! Улыбка была сродни солнцу в самый пасмурный день, а в глазах не было дна, как и шанса на спасение.

 

- Оля, раз сегодня такой прекрасный вечер, все говорят то, что хотят, может быть расскажешь нам, о чем ты думаешь? – голос Димы вырвал меня из грез.

- Тебе в целом или что-то конкретное хочешь узнать? – живо поинтересовалась я.

- В целом что-то конкретное. – Повар улыбнулся. – Давай начистоту. Кто мы тебе?

- Дим, ты ох...л что ли? – Арс резко развернулся к нему. – Думай, что говоришь!

 

Я дотронулась до его плеча и, плавно спустившись по рельефу мышц, взяла за руку.

 

- Арс, все в порядке. Чего ты завелся? - Он сжал мою ладонь в своей и нежно поцеловал в запястье. По спине побежали мурашки. – Я с удовольствием отвечу на вопрос.

- А, по-моему, нам всем пора. Поговорим об этом завтра. У тебя будет время подумать. Я вызову такси. – Бармен отпустил меня, при этот послав самый интригующий взгляд на свете.

 

Ребята нехотя стали разбредаться. Первым ушел Сережа, за ним Антон с Димой. В кафе остались только мы с барменом.

 

- Арс, машина подъехала, пойду я. – голос был еле слышен.

- Подожди, вместе поедем. – он ловко взял куртку и, схватив меня за руку, потащил за собой на улицу. На сегодня кафе «Питер» закрыто, кончилась очередная глава, а в моей голове пустота – никаких ассоциаций, рифм, ритмов… Абсолютно ничего, кроме бармена.

 

Как прекрасен Петербург в белые ночи. Говорят, Питер – серый и тусклый, никогда, слышите, никогда не верьте в эту чушь! Столько красок как здесь, вы не найдете ни в одном городе в мире. А по шкале «атмосферности» ему точно нет равных. Питер любит всех, а как принимать эту любовь решает каждый сам для себя.

 

Арсений открыл мне дверь и сел рядом на заднее сидение.

- Куда едем? – небрежно поинтересовался водитель.

- Балтийский Бульвар. – бармен отвернулся к окну и закрыл глаза.

 

Я вздрогнула. Неужели он живет рядом, а мы ни разу не пересекались на улице? Такси нехотя начало движение, давая время погрузиться в свои мысли. Пустой Лиговский проспект разрешал не думать ни о чем, но настаивал на потоке мыслей. Плавных, размеренных, под стать самому проспекту.

Мы вышли почти на самом берегу Финского залива. Встали у ограждений и молча смотрели на Лахта-центр.

 

- Арс…

- Тсс… - он приложил палец к моим губам. - Не спугни.

 

И тут я все поняла. Ко мне навстречу шла она – моя ветренная спутница – Муза. Шла неторопливо, то и дело оглядываясь, словно готова была в любую секунду убежать.

Заболела голова. В висках стучали слова, отскакивая, словно мячики пинг-понга, отбивая четкий ритм, пульс участился, руки нервно дрожали. Я лихорадочно искала в сумке блокнот. Села на теплый асфальт и начала писать. Долго, но спешно ложились строчки, а мое состояние не желало становиться лучше. Последнее четверостишье упорно не хотело быть написанным. Арсений подошел ко мне и протянул руку.

 

- Арс, не сейчас. – попыталась отмахнуться.

- Потанцуем?

 

Вопрос застал меня врасплох.

 

- Здесь?

- Ну, а почему бы и нет. – он включил на телефоне Scorpions – Wind of Change.

 

Обнявшись, мы танцевали на рассвете у залива. Песня давно закончилась, а из объятий не хотелось вырываться. Так и стояли.

Арсений гладил меня по спине, как маленькую девочку, которую напугал страшный сон.

 

- Теперь ты можешь ответить на Димин вопрос.

- Да, теперь могу.

- Вечером всё расскажешь ему сама.

- Арс, зачем все это?

 

Я искренне не понимала, что он делает.

 

- Понимаешь, ты Диме сказала бы неправду, не была готова дать правильный ответ. Сейчас тебе намного легче. Мысли четкие и ясные, не так ли?

 

Паззл сошелся. Вот о чем он. О правильности ответа.

 

- Ты прав. - Арсений посмотрел мне в глаза. – Хочешь что-то спросить?

- Кто я тебе? – не взгляд, а пытка.

 

Ответ на этот вопрос у меня был готов с нашей самой первой встречи. Я уже тогда знала кто он для меня.

 

- Знаешь, сегодня очень четко поняла кто ты… Ты - Особенный. Таких людей больше нет.

 

Арс сильнее прижал меня к себе, носом уткнулся в мои волосы.

 

- Это правильный ответ. – поцеловал в макушку. – Спасибо. Мне было важно знать. Пойдем, провожу, мой гений. – взял меня за руку и потянул за собой. Не было смысла сопротивляться.

 

Неспеша мы подошли к моей парадной.

 

- Поднимешься?

- Нет, поеду. Вечером жду тебя в кафе.

- А если не приду? – я подавила нервный смешок.

- О, такого просто не может быть! – Арс засмеялся.

- Не слишком ли самоуверенное заявление?

- Нет. Не забывай, я твой лечащий врач, лечение в самом разгаре, нельзя пропускать процедуры.

- А ты умеешь отказывать…

- Не уверен… Это не отказ, а факт, что пора ехать. - Бармен нежно смотрел на меня. – Только не придумывай себе ничего лишнего, мой личный гений, договорились?

- Ты точно мне отказываешь… - пыталась безуспешно бороться с его правотой и не знала, как выкрутиться – ведь по факту я уже всё себе придумала.

- Оль, не начинай. Нормально же общались. Поеду я. Такси ждет. До вечера!

 

Он почти закрыл дверь машины.

 

- АРС!

- Да? – внимательный взгляд.

- Откуда ты все знаешь? – голос предательски выдавал степень моей нервозности.

 

Он уехал, а в голове еще долго эхом отдавались его слова:

 

- Особенный всегда об этом знает…

 

***

А гении все пишут по ночам,

Луна и Звезды мыслям помогают,

Их Муза гладит нежно по плечам,

С рассветом также тихо исчезает.

 

А Муза – это тот же человек,

Особенный поэту, в своем роде.

Он чист и светел словно первый снег,

Такие уж давным-давно не в моде.

 

Особенный дает поэту сил,

Он восхищаться им не перестанет…

Поэт всю ночь сжигал, а тот – гасил…

Их Муза позвала на белый танец.

 

Так гении все пишут по ночам,

Когда темно их лучше понимают.

А днем у гения в глазах печаль,

Особенный всегда об этом знает.