Матулькина Ольга

- Оля, ты – гений! – Арс пододвинул ко мне очередную порцию виски.

 

Сергей и Дима зааплодировали, а Антон, еще один официант почти под два метра ростом, просто замер с подносом возле стойки. Надо сказать, мне очень нравилась эта компания. Такие они все были разные – но их объединяло одно дело – их кафе, в которое они вкладывали всю душу. Я ни разу не видела, чтобы они ругались, всегда на лицах искренние улыбки, всегда рады каждому гостю. Посетители платили той же монетой. Они возвращались. Это кафе было по-настоящему волшебным местом – время здесь приобретало совершенно другой ход, по-другому выглядели обычные вещи, простые разговоры – оказывались самой задушевной беседой. Здесь мне было хорошо, как дома. Я стала приезжать сюда каждые выходные, ведь меня ждали. Меня ждал повар Дмитрий, чтобы угостить очередным своим кулинарным шедевром, в который он вкладывал свою душу, и каждый раз получал комплименты. Меня ждал Антон, чтобы поделиться новой шуткой или новым розыгрышем над Сергеем, и каждый раз я отвечала ему самым беззаботным смехом. Меня ждал Сергей, чтобы рассказать мне, как над ним в очередной раз пошутил Антон, и получал искреннюю поддержку, и слова о том, что Антон негодяй, но очень веселый. Меня просто ждал Арсений.

Вечер субботы подходил к концу. Посетители давно разбрелись по домам, в кафе «Питер» осталась только наша пятерка. Два официанта, повар, бармен и поэт. Я очень полюбила такие вечера. Никто никуда не торопился, Арсений наливал всем выпить, и мы уютно располагались за барной стойкой, чтобы послушать чью-нибудь историю. Каждая из них, рассказанная в такие вечера имела свой неповторимый вкус: у Димы – сладкие, приправленные ванилью, у Антона острые с перчинкой, у Сережи всегда дико соленые, а у Арсения всегда находилась вода, которая могла заглушить сладкую приторность, потушить огонь перца, и просто утолить жажду, после соли.

 

- Оля. – привлек моё внимание Сережа. – Ты вот какую приправу предпочитаешь? – он хитро смотрел на меня, явно что-то хотел рассказать.

- Из всех специй мне милее всего соль. Без нее невкусно. Главное не пересолить. Не перейти ту грань, когда уже невозможно есть, когда уже вместо еды тебе важнее простой глоток холодной воды, так вот выбери, кем ты хочешь быть для меня: солью или водой? Думай. Но помни, мой дорогой, что пресное не люблю. – и, сделав глоток виски, я улыбнулась.

- Арс нальет водички, правда? – Серый привлек внимание бармена, тот кивнул. – Вот была у меня одна дама… Я ее не любил. Она любила, а я – нет. Всё готова была для меня сделать. Я же как последний мудак этим пользовался. Помню, как-то сказал ей, что хочу побывать в Индии, через час у меня лежала путевка на Гоа. Звонил ночами, знал, что она мне всегда ответит, заберет, предложит поехать к ней, лишь бы я только хоть лишнюю минуту побыл рядом.

- Ну ты и мудак, Сережа, - я допила виски и звонко поставила стакан на стойку. – Тебе не противно?

- Оль, очень противно, стал бы я сейчас это рассказывать? Как говорит наш Арсений – он психиатр, так пусть назначит мне лечение. Можешь коллегу вылечить, а? – Серый с надеждой посмотрел на бармена. Тот молча налил ему водки. – Это что?

- Это лекарство. Мы слушаем дальше. – Арс принял свою любимую позу, напротив меня, подперев рукой подбородок, а Сережа продолжил свою историю:

 

- Рита была редкой красавицей, она сразу привлекла моё внимание тогда, на тусовке. Я сделал в тот вечер всё, чтобы оказаться у неё в постели. Была чудесная ночь и не менее прекрасное утро. Она на семь лет старше меня, но даст фору любым молоденьким курицам. Умная состоятельная женщина. Как она на меня повелась, до сих пор удивляюсь. Ей нравилось, когда я называл её Марго, как королеву.

 

Спустя две недели я стал вести себя как скотина. Не брал трубки, когда она звонила, и даже не думал перезванивать. Хамил ей, когда мы встречались. Просто Марго мне надоела, на тот момент – просто секс и никаких отношений. В общем, она стала для меня привычкой. Я привык, что она за меня волнуется, не спит ночами, пьёт и курит двадцатую сигарету. Я стал реже к ней заезжать, а она все звонила и просила приехать, хоть на десять минут.

 

Как-то вечером мне захотелось к ней. Ни с того ни с сего, просто удовлетворить свои естественные потребности. Грубо говоря, потрахаться.

 

- Фу, Серж! Как некультурно! – моему возмущению не было предела.

- Зато честно, - он выпил еще водки, поморщился, то ли от горечи напитка, то ли от отвращения к самому себе. – И знаете, что я увидел? Она шла к парадной с каким-то лощеным молодым уродом под ручку. Сначала я подумал, что это ее брат, но так братьям не улыбаются. Потом он ее поцеловал. А у меня было ощущение, что треснуло сердце. Знаете, как в фильмах показывают всякие разломы, вот так и у меня было в груди. Они разошлись. Я поднялся на этаж и как умалишенный стал звонить в квартиру. Марго открыла, но была такой холодной.

 

Я упал ей в ноги, начал целовать их, плакал, просил меня простить. Никогда так четко не осознавал, что просрал самую большую любовь в жизни. Она подняла меня с колен, и мы прошли на кухню. Моя прекрасная дама налила чай и молча слушала очередной бред, который я вливал ей в уши. Попытался ее обнять, но не смог, она меня отталкивала. Я ушел ни с чем. Непрощенный и полюбивший.

 

До сих пор звоню ей, молю о том, чтобы она ответила, но мой номер в черном списке. Дежурю под ее окнами, но она счастлива с другим. Арс, налей еще. – я увидела в глазах Сережи слезы. Он выпил, смахнул их небрежным движением и продолжил. – Один раз мы все-таки встретились, случайно на вечеринке. Марго была с ним, я же пытался снять очередную дурочку. Мы не разговаривали, просто смотрели друг другу в глаза, потом она отвернулась. Во взгляде читалось презрение. Я ушел один. В тот вечер мне на хрен уже никто не нужен был. Хочу всё вернуть, но понимаю, что это невозможно. Какой же я был идиот. Вот такая история, ребята.

 

Мы сидели с открытыми ртами. Первый раз я увидела Сережу другим – таким глубоким и ранимым. Вроде и сам виноват, но его раскаяние давало ему шанс на прощение, хотя бы от нас.

 

Антон молча курил. Дима сидел, уставившись на стакан. Арс улыбнулся и подвинул Сереже очередную порцию водки. Никто не решался заговорить первым.

 

В моей голове была звенящая тишина. Я подошла к Сереже и обняла его со спины. Он положил свои руки на мои и вздохнул с облегчением.

 

- Спасибо, Оля. Мне это сейчас было нужно. – он аккуратно гладил меня по рукам.

- Ой, развели тут страдания. – Антон нервно бросил недокуренную сигарету в пепельницу. – Сам же прекрасно понимаешь, что виноват только ты.

- Да, понимаю, но от этого не легче.

- И чего ты ждешь от нас? Сочувствия? Его не получишь. А вот по шее надавать тебе запросто можно.

- Тоха, я просто хотел выговориться. Ведь вы мои друзья. Кому как не вам?

 

Антон подошел к Сереже, сел перед ним на корточки и заглянул ему в глаза.

 

- Серый, мы друзья, если тебе надо было выговориться, то почему ты об этом не говорил раньше?

- Я думал вы не поймете.

- А мы, итак, не понимаем. Зачем ты всё это решил рассказать при Оле? – Антон посмотрел на меня. – Мог не при ней? Она же после такого может больше не прийти к нам. Ей же противно.

- Было бы противно – она бы даже слушать не стала. – Арс закурил. – Антоха, Оля наш друг, почему ты считаешь, что она не должна об этом знать? Ей полезно знать с кем общается. Что не все так радужно и весело в нашем коллективе, у каждого из нас есть проблемы и свои скелеты в шкафу. Мы же тоже практически ничего про нее не знаем, а в такие вечера очень многое выползает наружу. И самое главное в том, принимает она это или нет. Судя потому, что наш дорогой поэт до сих пор обнимает нашего горе-любовника, ей мы не безразличны. Не так ли? – Арсений смотрел на меня и улыбался.

 

Сережа посмотрел на друзей:

 

- Так что в итоге скажете?

 

Сказал только Антон:

 

- Ты ей не нужен, нужной даме…

 

***

Твоё: «Сейчас перезвоню.»

Я ожидаю всеми днями.

Все обещания – к нулю

Твоей совсем ненужной даме.

 

Что было? Стоит ворошить?

Прошла любовь, пора прощанья,

Но только стоит ли служить

Твоей совсем ненужной даме?

 

И нет вопросов почему

Пришла пора – век расставанья.

Зачем идешь к ней? Не пойму…

К твоей совсем ненужной даме?

 

Уткнешься жалобно в плечо,

И губ небрежное касанье.

Ты так целуешь горячо

Плечо совсем ненужной дамы.

 

И взмах ресниц, и шепот губ,

Её духов благоуханье…

Ты был всегда с ней слишком груб,

С твоей совсем ненужной дамой.

 

И вот сдалась она, ушла,

Оставив знаки препинанья,

Она отчаянно ждала,

Но гордость выше ожиданья.

 

Ты потерял, но полюбил,

Доставив ей одни страданья.

Остынь, мой мальчик, сбавь свой пыл,

Ты ей не нужен – нужной даме.