Грекова Любовь

Пастернак Борис Леонидович родился 10 февраля (29 января) 1890 в Москве.

Рос будущий писатель в творческом окружении: в гостях у Пастернаков бывали Лев Толстой, Василий Поленов, Исаак Левитан, Сергей Рахманинов, Александр Скрябин.

Учёбу в гимназии окончил с золотой медалью. Поступил на юридическое отделение историко-филологического факультета Московского университета, затем перевёлся на философское. В 1912 году он учился в Марбурге в Германии на летних курсах у философа, профессора Германа Когена, но вскоре вместе с родными уехал в Венецию. После итальянских каникул Пастернак поселился в Москве, окончил университет, но диплом не забрал: документ так и остался в архиве на Воробьёвых горах.

В это время Пастернак пробовал писать стихи. Участвовал во встречах московского издательства символистов, был членом футуристской литературной группы. В 1913 году Пастернак выпустил собственную книгу стихотворений «Близнец в тучах». Через три года вышел и второй сборник Пастернака — «Поверх барьеров».

В 1922 году Пастернак женился на художнице Евгении Лурье, а через год у них родился сын Евгений. Чтобы содержать семью, Пастернак взялся за переводы. С Евгенией Лурье отношения не заладились, брак распался.

В 1931 году Пастернак посетил Грузию, познакомился с местными поэтами и к переводам добавилась и грузинская поэзия. Под впечатлением от поездки он написал цикл собственных стихотворений «Волны».

Вскоре Пастернак женился второй раз –– на Зинаиде Нейгауз.

На это время пришелся период официального признания поэта: сборник его стихотворений переиздавали несколько раз.

Пастернак участвовал в работе Союза писателей, а в 1934 году выступил с речью на его первом съезде. Тогда же Николай Бухарин предложил назвать Пастернака лучшим поэтом Советского Союза.

В 1946 году Пастернак начал писать роман «Доктор Живаго». Основным прообразом главной героини стала его новая любовь — Ольга Ивинская.

В 1955 году Пастернак закончил роман. Однако советские редакции не спешили его печатать. О романе узнал крупный итальянский издатель Джанджакомо Фельтринелли и предложил выпустить произведение. Пастернак согласился и передал экземпляр романа.

В 1958 году на премию Нобеля Пастернака выдвинул лауреат по литературе, французский писатель Альбер Камю. 23 октября 1958 года Шведский комитет присудил Пастернаку звание Нобелевского лауреата и премию с формулировкой «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и в области великой русской прозы».

В Советском Союзе считали, что награду ему вручили именно из-за «антисоветского» романа. Пастернака исключили из Союза писателей.

Постоянные выпады и обвинения со стороны бывших коллег, выступления в прессе и давление на Ивинскую принесли свои результаты. Пастернак телеграфировал в Нобелевский комитет: «В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться, не примите за оскорбление мой добровольный отказ».

Умер Пастернак 30 мая 1960 – (70 лет).

В 1987 году Борис Пастернак был реабилитирован и его посмертно вернули в Союз писателей СССР. Через год журнал «Новый мир» опубликовал роман «Доктор Живаго», а Шведская академия признала недействительным вынужденный отказ от награды, и в 1989 году на официальной церемонии Нобелевский диплом и медаль Бориса Пастернака передали его старшему сыну Евгению.

 

* * *

Февраль. Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит.

 

Достать пролетку. За шесть гривен,

Чрез благовест, чрез клик колес,

Перенестись туда, где ливень

Еще шумней чернил и слез.

 

Где, как обугленные груши,

С деревьев тысячи грачей

Сорвутся в лужи и обрушат

Сухую грусть на дно очей.

 

Под ней проталины чернеют,

И ветер криками изрыт,

И чем случайней, тем вернее

Слагаются стихи навзрыд.

1912 г.

 

НИКОГО НЕ БУДЕТ В ДОМЕ...

 

Никого не будет в доме,

Кроме сумерек. Один

Зимний день в сквозном проёме

Не задёрнутых гардин.

 

Только белых мокрых комьев

Быстрый промельк моховой,

Только крыши, снег, и, кроме

Крыш и снега, никого.

 

И опять зачертит иней,

И опять завертит мной

Прошлогоднее унынье

И дела зимы иной.

 

И опять кольнут доныне

Не отпущенной виной,

И окно по крестовине

Сдавит голод дровяной.

 

Но нежданно по портьере

Пробежит сомненья дрожь,-

Тишину шагами меря.

Ты, как будущность, войдёшь.

 

Ты появишься из двери

В чём-то белом, без причуд,

В чём-то, впрямь из тех материй,

Из которых хлопья шьют.

1931 г.

 

 

* * *

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.

 

До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины.

 

Всё время схватывая нить

Судеб, событий,

Жить, думать, чувствовать, любить,

Свершать открытья.

 

О, если бы я только мог

Хотя отчасти,

Я написал бы восемь строк

О свойствах страсти.

 

О беззаконьях, о грехах,

Бегах, погонях,

Нечаянностях впопыхах,

Локтях, ладонях.

 

Я вывел бы её закон,

Её начало,

И повторял её имён

Инициалы.

 

Я б разбивал стихи, как сад.

Всей дрожью жилок

Цвели бы липы в них подряд,

Гуськом, в затылок.

 

В стихи б я внёс дыханье роз,

Дыханье мяты,

Луга, осоку, сенокос,

Грозы раскаты.

 

Так некогда Шопен вложил

Живое чудо

Фольварков, парков, рощ, могил

В свои этюды.

 

Достигнутого торжества

Игра и мука -

Натянутая тетива

Тугого лука.

1956 г.

 

ЗИМНЯЯ НОЧЬ

 

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

 

Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.

 

Метель лепила на стекле

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

 

На озарённый потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судеб скрещенья.

 

И падали два башмачка

Со стуком на пол,

И воск слезами с ночника

На платье капал.

 

И всё терялось в снежной мгле

Седой и белой.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

 

На свечку дуло из угла,

И жар соблазна

Вздымал, как ангел, два крыла

Крестообразно.

 

Мело весь месяц в феврале,

И то и дело

Свеча горела на столе,

Свеча горела.