Вальдемар Вайгль

Лучи уже не заглядывают в окно. Может, Солнце потерялось или просто легло спать. Не думаю, что мне стоит за него переживать, оно уже большое и должно было научиться постоять за себя. Хотя, я больше верю в то, что оно просто про меня забыло. Такое часто случается в общении друзей. Начинается это с забывчивости поинтересоваться близким, потом забываешь ему писать, и в конце просто окончательно перестаешь о нём помнить. Скажем так, со многими людьми есть некий контракт общения, который зачастую не продлевается по тем или иным причинам. Так и с Солнцем.

На улице еле катятся машины, мысли больно и насмерть врезаются в череп. В коробке шумно, но вне её громче. Этот шум делает меня тише. Я вовсе не опечален от этого. Напротив, я вслушиваюсь как вода бежит по трубам, будто это плач батарей или та самая игра на Маяковской флейте, из-за чего мне хотелось бы стать этой водой, чтобы в конце концов оказаться отфильтрованным.

Закрывая глаза, я стараюсь спрятаться от темноты в темноте. Своей я доверяю больше, так вышло. У этого есть только один недостаток - в ней начинаю понимать память.

Знаешь, довольно забавно, падая вниз с невидимой высоты, не видя бетонной глади, что скрыта под ковром снега под чутким взглядом цветущих панелек, находясь на ужине голодных мыслей, что как дикари раздирают тебя, понять, что ты больше всего нуждаешься в человеке, и одновременно с этим насколько ты жалок из-за него. Ну, как забавно, весёлого в этом не так уж и много.

Если ты читал мои мысли, то, наверное, знаешь про фото в рамке. Я тогда не захотел отвечать тебе на один из бесконечных вопросов, а, может, он был и не один, а, может, ты и не читал.

На этом фото я и она стоим на фоне леса, едва приобняв друг друга, скрывая свои чувства скромностью. Глядя на снимок, я испытываю нечто невероятное, что не могу испытать за несколько лет по сей день. Что-то вроде сверх-любви.

Я помню.

Женщина стала мне домом и апокалипсисом.

Я помню её, и больше всего помню её запах. Я помню запах её книг и подарков, я помню запах её волос, я помню, что всё было её запахом. Она пахла осенью, зимой, летом и ночью. Она пахла сигаретным дымом, нервами, мыслями и розами. Самые яркие цвета были пропитаны её запахом, а засохнувшие, впитавшиеся в бумагу чернила, которые превращались в зарифмованные слова, были её портретом. Она была самым драгоценным камнем, частью меня, и частью меня мне неизвестной. Тогда я узнал насколько мягка подушка в бесконечной ночи, насколько хрупок человек, и насколько губы любимой мягче губ любой другой. Наверное, тогда моё юное любопытное существо узнало как пахнет любовь. Любовь к ней пахла обугленным сердцем.

Очень жаль, что по итогу ты испытываешь чувство, схожее с желанием самоубийства, и после, приставив указательный палец к виску, ты не можешь ничего сделать, а ливень, что внутри твоей головы, только усиливается беспорядком и безумием. Это выгоняет любовь и остаётся само по себе.

Тогда я поймал себя на мысли, что перебивая слайды в своей голове музыкой, замедляя шаг, становится только хуже. Я бы с удовольствием стал самым востребованным поваром в мире, узнай я рецепт этого самого счастья. В такие моменты жизнь начинает казаться ходьбой по канату между истерикой и истерикой, и, если неаккуратно шагнуть, то в этой истерике можно запросто утонуть. В такие моменты начинает казаться, что всё внутри тебя гибнет, в том числе и мысли. Пустота в голове ощущается очищением, не знаю насколько святым, но на самом деле она переполнена мыслями, которые медленно стекают сукровицей по дрожащему телу. Ты не понимаешь абсолютно всё, не контролируешь, не можешь. Абсолютная беспомощность над собой, к себе - кому как угодно. Будто ты заживо разлагаешься.

Когда-нибудь испытывал что-то подобное? Думаю, что да, просто в других формах. В этом нет ничего страшного, как я думаю. Если с тобой такое случится, то просто не бойся, это не поможет, да и вряд-ли хоть что-то поможет. Постарайся переждать, как плохую погоду.

Я не говорил тебе об этом, но в детстве я мечтал стать космонавтом, после, в юношестве - мертвецом, а по итогу достиг большего успеха и стал никем. Скажешь, что всё не так? Ну да, ко мне уже и лучи перестали заглядывать. Конечно, всё не так