Перцевая Людмила

С очень сложными чувствами слушала разбор пьесы Ерофеева «Вальпургиева ночь или Шаги Командора» гостями Игоря Волгина, на очередной передаче «Игра в бисер». Им, при всём ярко выраженном чувстве корпоративной солидарности, как-то неловко было сегодня признавать эту вещь гениальной, новым словом в драматургии: этакая мешанина из устоев высокой драматургии Расина, Корнеля - и наших КВН-ов, студенческих капустников. Один уверяет, что слепилось, другой конфузливо признает, что не очень…

Напомню, что «Вальпургиева ночь» – вторая пьеса трилогии «Drei Nachte» («Три ночи»), написанная в 1985 году. Первую и третью части - «Ночь на Ивана Купалу» и «Диссиденты» - Ерофеев так и не успел закончить до своей смерти в 1990. Это его последнее крупное произведение.

С облегчением поддакивая друг другу, говорили о том, что скорее эта драма – вещь сугубо литературная, для прочтения, а не для постановки на сцене. Весь этот бытовой стёб и ёрничество, перемешиваясь с матом и …аллюзиями из высокой литературы, рождают новую художественную ткань, новую языковую реальность. Поражались великолепной эрудиции автора в мире искусства, которая отличала и его известный нашумевший роман «Москва – Петушки». Особенно дружно упирали на то, что все смыслы рождаются, развиваются и приговаривают некую советскую ментальность. По этой причине в момент написания пьеса была остроактуальной, в 90-х годах шутки вызывали смех и сопереживание, а сегодня она уже скорее вызывает смущение. Давно всё разоблачено, осуждено, попрано ногами, как эпизод в истории ошибочный и безвозвратно канувший в Лету. О чем тут говорить!?

А меня вдруг пронзило, что все эти солидные, убеленные сединами дяди из того самого советского прошлого, с сознанием, которое формировалось исключительно за «железным занавесом», уже никогда, ни при каких обстоятельствах иными не станут. Им всегда все эти пороки советского прошлого будут казаться принадлежностью лишь той конкретной социальной формации – и в этом ограниченность их мышления.

Ведь мелькнуло сравнение пьесы «Вальпургиева ночь» с фильмом «Пролетая над гнездом кукушки» кинорежиссёра Милоша Формана, экранизацией одноимённого романа Кена Кизи, - похожих тем, что действие обоих произведений происходит в сумасшедшем доме. Но не стали наши критики зацикливаться на этом родстве, уж слишком очевидны параллели, до такой степени, что пьеса Ерофеева выглядит …фанфиком романа, который был опубликован и стал бестселлером аж в 1962 году! Да, все даты очень близки: фильм в Голливуде сделали в 1975 году, он огреб кучу Оскаров, в российском прокате появился в 1988 году, примерно в это время появилась и пьеса Ерофеева. По его признанию, вобравшая в себя все его записные книжки с ходовыми остротами времени.

Лично меня этот американский фильм поразил уже тогда темой непримиримого противостояния личности и угнетающего ее государства, диктата власти, поразил тем, что эта тема НЕ ТОЛЬКО НАША, ею порождено движение битников и хиппи, диссидентов во всем мире! Она не про Советский Союз, она родом из США!

А критики, обсуждая расхожие остроты 50-летней давности, зная судьбу нынешних разоблачителей Джулина Ассанжа и Эдварда Сноудена, пропагандистские приемы мировых информационных гигантов и приемы государственных машин подавления всяческих маршей и демонстраций, партий и рупоров гласности, маниакально твердят о пороках советской эпохи!

Господа, уже новые стены возводят, новые железные занавесы опускают, уже не с этой стороны идет противодействие свободному передвижению – а с той, уже становится очевидным, что либеральная модель вовсе не гарантирует свободы мнений и действий, каждой личности определен свой закуток, а вы все крутите заезженную пластинку. Такое впечатление, что ни поездки по планете, ни общение с деятелями культуры в любой точке земного шара, ни доступность впечатлений от социального устройства иного порядка не позволяют мозгам раскрепоститься.

Самоизоляция – как диагноз неизлечимого состояния, понятие, оказывается, вовсе не сегодняшнее, оно – вневременное. Одному оно и в Магадане не мешает, другой и в Лозанне им поражен и не ощущает этого.

Опять невольно вспомнилось, как мне коллеги говорили: «Ты-то себе это можешь позволить, а нам еще жить!» Не ожидала от Волгина, что он так законсервирован внутренне, что он и его гости не способны на широту взглядов. Одно из двух (не на выбор, а в качестве слагаемых!): служить режиму или разоблачать его, вне этой зависимости личность как бы не существует. И с этим уже ничего не поделаешь.