Северное Сияние

Николай Владимирович, отставной фельдфебель, проснулся рано, ещё до пяти.

Быстро зажевав бутерброд и запив его одной из двух присутствующих в доме принцесс (сегодня был день Гиты), он принялся за работу.

Шесть с половиной часов подряд Николай Владимирович читал стихи, периодически отвлекаясь, чтобы вставить строчку-другую в собственный шедевр, находящийся в стадии созревания.

Стихи были великолепные. Впрочем, друзья поэта-фельдфебеля ничего хуже, чем "великолепно", никогда и не писали.

"Надо же, такие разные авторы, но все как на подбор — чудо и диво дивное!!!" — радовался Н.В.

Он писал искренние отзывы, ставил заслуженные лайки, отвечал на визиты вежливости залайканных. День явно удался.

Несколько омрачало благодушие Н.В. то обстоятельство, что одна из дневниковых записей напомнила ему о месте, занятом в недавнем конкурсе стихов. Он даже комментарий короткий под ней оставил, употребив удачно найденный археонеологизм "сием".

Потом был полуторачасовой перерыв на обед, и снова — то же самое.

Позволив себе небольшой творческий отдых после 16-00, Николай Васильевич трудился почти до полуночи.

Итогом насыщенного дня стала сотня выданных лайков, десяток раскиданных щедрой дланью звёзд и около пятидесяти как один прекраснодушных отзывов.

"Здорово поработал" — решил поэт и лёг спать.

В полудрёме ему виделись кубки и награды, которых он безусловно заслуживает. Ему хотелось вернуться туда, где он при помощи откликавшихся на просьбы друзей выигрывал дуэли недели и месяца...

"Ничего, ничего, я ещё вам всем покажу" — прошептал Н.В. и забылся сном праведника. Ибо только у праведников в друзьях могут числиться прижизненные святые.