Никита Зонов

Весёлый 1987-й год.

Позвал как-то тогда ещё ташкентский бард Александр Стрижевский в гости на Чимган, майские праздники встретить, пофестивалить чуток. Погреться, опять же, да и таинственная Брич-мулла неподалёку - можно и туда заглянуть. Долго колебался, но в последний момент любопытство победило.

 

Электричкой до Тайги, там сажусь в ночной проходящий поезд до Новосибирска, откуда есть авиарейсы. Ехать часа четыре. Прошу проводницу разбудить вовремя и присаживаюсь чуть подремать на плацкартную боковушку, не снимая при этом рюкзака. Подремал...

Просыпаюсь в тишине. Стоянка. За окном предрассветный лес.

- Скоро Новосибирск?

- Проехали уже...

Бегу в тамбур, поминая недобрым словом всю поездную бригаду, открываю дверь, прыгаю на насыпь.

Поезд уходит. Иду пешком по шпалам в строну N-ска.

Если бы не рюкзак, замёрз бы в одной штормовке, не планировались мной ночные прогулки по сибирским шпалам. Через пару километров - будка стрелочника. Захожу. Там стрелочница.

- Здравствуйте, заблудился вот...

У стрелочницы день рождения и ночное дежурство. Поздравил. Выпили фляжку коньяка. Указала мне направление - через три километра станчия Чик, а там на первой утренней электричке до ближайшей к аэропорту, и через поля напрямик. Так и вышло. Спасибо, стрелочница.

 

Билетов в Ташкент нет. И в Алма-Ату нет, и во Фрунзе. Никуда нет билетов. Аэропорт жужжит, как та самая "вечная пчела". Собираю инициативную группу, составляем списки, идём к начальнику аэропорта выбивать дополнительный рейс на Ташкент. Перестройка, можно.

Рейс организовали. По спискам сперва идут инвалиды и участники войны, родственники по похоронным заверенным телеграммам, беременные женщины, командировочные, матери с детьми, прочие категории... Вот и не попал я на рейс, организатор. Посокрушались чуток мои былые собратья по несчастью и улетели. А я остался.

 

Ближе к вечеру удалось просочиться на рейс до Фрунзе, запомнили меня работники аэропорта, выделили билет. Спасибо им.

Попасть 30 апреля из Сибири в лето - это надо на себе почувствовать. Два часа брожу, ожидая объявления о выдаче багажа. Похоже, республиканское руководство своеобразно восприняло новый термин "гласность" и объявления даются исключительно на киргизском языке, а я в нём не особо силён. Ну, или акустика неважная.

Робко открываю дверь в комнату милиции и ... шалею. В комнате никого. На столе лежит мой рюкзак, а рядом - опись его содержимого. На русском языке. Самое непонятное - как они умудрились его обратно уложить, мне не меньше часа требовалось, так плотно набит. 63 килограмма. Есть даже крахмальная простынь, пуховая подушка, костюм-тройка с плечиками и подсвечник с пепельницей каслинского литья. Люблю комфорт в поездках.

Разобрались с багажом. Валпургиева ночь во Фрунзе и раннее утро в Ташкенте. Первомай. Плов на улице из казана метрового диаметра, лёля-кебаб - всё изумительно вкусно и почти бесплатно. Демонстрация прошла, еду в Чимган.

 

На вопрос о месте проведения фестиваля чимганский житель указал рукой направление в какое-то ущелье.

Иду вверх. Тяжело. Долго. Видны палатки. Вверх. Ноги еле держат. Дошёл. Под тентом столики организаторов.

- Здравствуйте, я из Томска. Где тут можно расположиться?

- А кто у вас инструктор?

Задумываюсь.

- Да нет у нас инструкторов. У нас совсем другая иерархия.

- Должен быть инструктор, который отвечает за делегацию. Обязательно должен быть.

В полной растерянности прикидываю возможный состав нашей команды:

- Ну, если должен быть инструктор, то по всем раскладам им должен быть я... Другие - точно нет.

Оказалось, забрёл на Альпиниаду, а фестиваль в соседнем ущелье.

 

Как спускался вниз и опять поднимался вверх, помню урывками. Чинара ли под скалою, анчар ли - кто их там разберёт. Какие-то камни и редкие кустарники. Мелкий ручей. А сверху, увидев мой рюкзак и меня под ним на четырёх конечностях, уже бегут Игорь Иванов и Федя Горкавенко, хватают под руки и тянут вверх, к палаткам.

Где горячие камни и холодное пиво. Дальше не помню.

 

Ташкент - город хлебный.