Скаредов Алексей

Третья Симфония рождалась в тяжелое время в жизни композитора. В октябре 1802 года 32-летний, полный сил и творческих замыслов, одно имя которого на афише гарантировало полный зал при любой цене на билеты, узнает ужасный приговор: тревожащее его несколько лет ослабление слуха неизлечимо. Его ждет неизбежная глухота.

 

Спасаясь от столичного шума, Бетховен уединяется в тихом селении Гейлигенштадт. Там он даже пишет прощальное письмо, которое так никогда и не было отправлено:

 

«Еще немного, и я покончил бы с собою. Меня удержало только одно — мое искусство. Ах, мне казалось немыслимым покинуть свет раньше, чем я исполню все, к чему я чувствовал себя призванным... Даже высокое мужество, вдохновлявшее меня в прекрасные летние дни, исчезло. О, Провидение! Дай мне хотя бы один день чистой радости...»

 

Однако, он сумел найти радость в искусстве, воплотив величественный замысел Третьей симфонии — не похожей ни на одну из существовавших до тех пор.

 

«Великий замысел созревал постепенно, в течение многих лет. По свидетельству друзей, первую мысль о ней заронил французский генерал, герой многих битв Ж. Б. Бернадотт, прибывший в Вену в феврале 1798 года послом революционной Франции. Его также сильно зацепила тема из балета «Творения Прометея». Особенно ему нравилась главная идея – единение богов и людей во славу добра и красоты.

 

Общую тему он набросал летом 1802 года, хотя сам понимал, что пока все слишком зыбко. В дальнейшем, "сюжет" произведения изменился очень сильно.

 

С историей завершения и посвящения Третьей симфонии, впоследствии получившей название Eroica – «Героическая», связано множество загадок.

 

Самая распространенная версия - симфония была посвящена Наполеону, которым Бетховен долго восхищался. После того, как Бонапарт стал императором - Бетховен разочаровался в нем и изменил посвящение.

 

Вот как описывает эту историю ученик Бетховена - Фердинанд Рис:

 

«Как я, так и другие его ближайшие друзья часто видели эту симфонию переписанной в партитуре у него на столе; наверху, на заглавном листе, стояло слово «Буонапарте», а внизу «Луиджи ван Бетховен» и ни слова больше... Я был первым, принесшим ему известие, что Бонапарт объявил себя императором. Бетховен пришел в ярость и воскликнул: «Этот тоже обыкновенный человек! Теперь он будет топтать ногами все человеческие права, следовать только своему честолюбию, он будет ставить себя выше всех других и сделается тираном!» Бетховен подошел к столу, схватил заглавный лист, разорвал его сверху донизу и швырнул на пол».

 

В 1806 году, в первом издании оркестровых голосов симфонии уже было посвящение на итальянском языке, которое гласило: «Героическая симфония, сочиненная, чтобы почтить память одного великого человека, и посвященная его светлейшему высочеству князю Лобковицу Луиджи ван Бетховеном, ор. 55, No III».

 

Однако, нам до сих пор не известно, точно когда и точно вследствие чего композитор изменил посвящение. И кто был ее герой, когда она играла в 1804 году, то есть до посвящения ее князю Лобковицу? Это не удивительно, ведь единственный подробный источник, который был приведен выше, написан через 30 лет после событий.

 

В конце 1804 года композитор, наверное, и сам не знал ответа на вопрос. Ясно было лишь одно: это – герой Нового времени, в облике и душевном строе которого слились античность и современность.

 

 

Музыка

 

Первая часть, возможно, «была задумана Бетховеном как своего рода портрет Наполеона, разумеется, совсем непохожего на оригинал, но такого, каким его рисовало воображение и каким он хотел бы видеть Наполеона в действительности, то есть как гения революции».

 

Аллегро этого колоссального произведения открывают два мощных аккорда всего оркестра, в котором Бетховен использовал три, а не две, как обычно, валторны. Главная тема, порученная виолончелям внезапно останавливается на тревожном звуке, но, преодолев препятствие, продолжает свое героическое развитие. Экспозиция многотемна, наряду с героическими возникают светлые лирические образы. Но особенно ярко развитие, столкновения, борьба воплощены в дальнейшей разработке, впервые разрастающейся до грандиозных размеров.

 

Как образно пишет Роллан, «речь идет о музыкальном Аус­терлице, о завоевании империи. Империя Бетховена длилась дольше, чем империя Наполеона. Потому и достижение ее потребовало больше времени, ибо он в себе сочетал и императора и армию... Со времен Героической эта часть служит местопребыванием гения».

 

В центре разработки — новая тема, непохожая ни на одну из тем экспозиции. Поразительно начало: резко диссонирующее, оно воспринималось современниками как фальшь, ошибка не вовремя вступившего валторниста.

 

С этим был связан забавный случай, когда на репетиции присутствующий друг Бетховена стал ругать валторниста за раннее вступление, чем привел Бетховена в гнев, так как так и задумывалось)))

 

С первой частью резко контрастирует вторая часть. Впервые место занимает похоронный марш. Утвердившийся во время Французской революции для массовых действ на площадях Парижа, этот жанр превращается у Бетховена в грандиозную эпопею, вечный памятник героической эпохе борьбы за свободу. Величие этой эпопеи особенно поражает, если представить достаточно скромный по составу бетховенский оркестр.

 

Каких только ассоциаций не рождала эта музыка третьей части! Одни исследователи видели в ней воскрешение античной традиции — игры на могиле героя. Другие, наоборот, предвестие романтизма — воздушный хоровод эльфов, наподобие созданного сорок лет спустя скерцо из музыки Мендельсона к комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». Контрастная в образном плане, тематически третья часть тесно связана с предшествующими — слышны те же трезвучные зовы, что и в главной партии первой части, и в светлом эпизоде траурного марша.

 

Финал симфонии, который русский критик А. Н. Серов сравнивал с «праздником мира», полон победного ликования. Открывают его мощные аккорды всего оркестра, словно призывающие к вниманию. Струнная группа начинает неторопливое варьирование, полифоническое и ритмическое, как вдруг тема уходит в басы, и выясняется, что основная тема финала — совсем иная. Именно эта мелодия была написана Бетховеном почти десять лет назад с чисто прикладной целью — для бала художников. Та же мелодия звучала и в танце только что одушевленных титаном Прометеем людей в финале балета «Творения Прометея».

 

В симфонии тема изобретательно варьируется, изменяя темп, ритм, оркестровые краски и даже направление движения.

 

Как писал с некоторым недоумением один из первых немецких рецензентов, «финал длинен, слишком длинен; искусен, очень искусен. Многие его достоинства несколько скрыты; кое-что странно и остро...». Мощные аккорды tutti завершают праздник победным ликованием.

 

 

Восприятие

 

Премьера симфонии прошла не слишком удачна. Как сообщал один из журналистов тех лет:

 

"Некоторые особо преданные Бетховену друзья утверждают, будто именно эта симфония является его шедевром, что именно таким должен быть истинный стиль высокой музыки и что если она не нравится ныне, то лишь потому, что публика недостаточно образована в художественном отношении, что через тысячу лет она (симфония), однако, окажет свое действие…Другая партия отрицает какую-либо художественную ценность этого произведения и глубоко склонна видеть в нем необузданную погоню за оригинальностью, которая, однако, ни в одной из частей не способна достигнуть ни истинной возвышенности или силы…Третья группа, весьма малочисленная, находится посредине между двумя другими. Она допускает, что симфония содержит много красот, но признает, что связанность зачастую совершенно нарушена и что чрезмерная протяженность этой самой длинной и вероятно, самой трудной из всех симфоний утомляет даже знатоков и невыносима для обычных ценителей музыки"

 

По поводу длины симфонии композитор высказался очень просто: Когда я напишу симфонию, длящуюся целый час, то Героическая покажется короткой».

 

Несмотря на тогдашнюю критику, сейчас это произведение считается одним из самых известных произведений мировой музыки. Можно сказать, что друзья Бетховена ошиблись: она оказала действие не через тысячу лет, а гораздо раньше.

 

В скором времени после премьеры Наполеон разбил австрийские войска и вошел в Вену. Он посещал проходившие в это время концерты других композиторов, но с Бетховеным не виделся. Вероятно, он и не знал о посвящении себе симфонии, которое потом было изменено. Трудно представить, к чему бы привела личная встреча двух великих людей, которых история в этот момент сделала врагами...

 

(Источник - ИЛИ/ Искусство, Люди, История)

 

Пластиночку с Третьей симфонией я прикупил себе ещё до армии, но по-настоящему понял и оценил её только после службы.