Скачко (Полеви) Елена

Когда-то в прекрасном и беспечном "до", сто лет назад, потерялся мой чемодан. Я уже когда-то писала об этом. В Нью-Йорке потерялся, при пересадке на местный рейс. А замылила мой багаж американская хвалёная авиакомпания, которая пиарилась тогда концептом "мы не теряем ваши чемоданы" (примерно так). Ну-ну...

 

Но речь сейчас не о чемодане. А о вещах, которые были в нем. А чего там только не было! Летела в недельный пресс -тур, много всяких мероприятий было запланировано. Поэтому упаковка была знатная. Времена позволяли. Брендовые и дизайнерские шмотки, несколько пар обуви, приличная бижутерия, белье, понятно, пару флаконов духов, косметика на утро, вечер и на выход, хороший фотоаппарат (смартфонами тогда ещё не обходились, качество хромало) и пр.

 

О том, что после этого 25-часового (с пересадкой) перелета я теперь в ручной клади всегда вожу, сорри за интимные подробности, пару трусов и футболок, я уже тоже писала. Ибо оказаться после марафона ночью в отеле без чемодана - это тот ещё вызов. И если зубную щётку можно получить в гостинице, то трусы - фиг.

 

Но и это проехали. К счастью, в США нет проблем с выбором шмотья на любой размер и кошелек. А деньги были, и выходной был на следующий день.

 

Но даже не это всё меня мучило. Настоящий кошмар заключался в том, что в чемодане остались туфли. Нет, не так, - Туфли. Новые. Не самые дорогие, кстати. Были там и побогаче. Но мое дыхание замирало, а сердце трепетало бабочкой-капустницей при воспоминании именно о них.

 

Туфли были красные. На высоком умеренном (не шпилька, но и не кирпич) каблуке. С широкой перепонкой через подъем. С большой красной (в тон ) пряжкой. Купленные в необъятном эмоциональном порыве в обувном на площади Льва Толстого. Почему-то тогда это место облюбовали обувщики, там было несколько магазинов.

 

Если бы не высота каблука и изящество носка, туфли были бы похожи на танцевальные. А я никогда не умела танцевать, хотя всегда мечтала. А ещё примерно такие туфельки рисовали обычно на сказочных героинях. Аленушках там или принцессах. Хрустальные мне не нравились, а вот красненькие...

 

До сих пор не понимаю магическую силу этих туфель и моих "страданий" по ним. Туфли как туфли. Но что-то светлое и прекрасное они во мне будили. То ли мечты, то ли воспоминания, то ли сказку.

 

И их потеря была равнозначна утрате вот этой моей точке опоры, которая возникла вопреки.

 

Не все в отношениях с вещами мы можем объяснить. Но это вовсе не обозначает, что страсть по ним - это признак ограниченности или меркантильности.

 

...Сегодня моя коллега по журнальной жизни Наташа Г. написала о знакомой харьковчанке, которая живёт в Германии в жутких условиях. Ее муж погиб. И вот эта женщина оплакивает... свою норковую шубу, которая осталась в шкафу в ее полуразрушенном городе. Спасибо автору поста и комментаторам, которые совершенно правильно, на мой взгляд, прочитали этот "синдром шубы".

 

Не шубу, уверена я, оплакивает эта неизвестная мне женщина. Эта шуба для нее как якорь, как символ ее былой счастливой и благополучной жизни, которой не будет уже никогда. Оплакивает то ощущение радости некогда прекрасного дня и десятков других, выплакивает страхи, скорбь по мужу, тоску по своему разрушенному городу, безнадёгу завтрашнего дня...

 

У эмоционально раскачанных людей (себя я к ним отношу) полно своих "шуб" и "красных туфель". Они - эти шубы и туфли - осколки мечты, триггеры детства, цветы в бабушкином палисаднике, поджаренные мамой блинчики, окна в любимой квартире, бабочки в животе, символы любви, тайные знаки, понятные только их владельцу.

 

Одна моя знакомая после шикарного ремонта в квартире оставила продавленное кресло, в котором она сидела в детстве и смотрела телевизор вместе с родителями. Жена коллеги сетовала, что в небольшой квартире, где каждый метр ценен, она никак не может убедить мужа выбросить из кладовки кипы журналов "Юный техник" и крылья дельтаплана, которые давно перестали летать. Ещё одна моя собеседница, переселенка с Донбасса, рассказывала, как запихивала в машину, где ехали две семьи, кастрюлю для борща.

 

Кастрюля вываливались, а муж орал так, что листья на деревьях дрожали. В итоге она оставила свое зимнее пальто и ещё какие-то вещи, а кастрюлю всю дорогу держала на коленях. Потом, в съёмном жилье, именно эта кастрюля примеряла ее с действительностью, создавала иллюзию дома. Даже не иллюзию, а именно дом.

 

Красные туфли - не единственный мой фетиш. У меня есть ещё изрядно потёртый халат, который был со мной в роддоме. Есть на даче мамины верблюжьи одеяла, которые нас греют до сих пор, и они всегда будут со мной. Есть шикарное нарядное платье от "Юноны", которое не налезет уже даже на мою дочь (это был пик моего похудения), но в этом платье я стояла на сцене заполненного, как консервная банка, Дворца "Украина", со статуэткой "Женщина Года", которую вручила прекрасной Лиле Подкопаевой. И это не просто платье. Каждый лоскут это платья - мое маленькие торжество, моя лёгкость, мой полет, мое созвездие, моя мечта, мой бокал шампанского, моя концентрация радости....

 

Когда я читаю о том, как эмигранты начала прошлого века продавали на улицах Парижа серебряные ложки из своих домов и брошки, доставшиеся им от прабабок, я просто физически ощущаю их боль. Потому что дело никогда не в цене. А в той энергии, которую они хранят. И разлука с этими вещами равносильна потере надежды....

 

А красные туфли нашлись. Вместе с чемоданом спустя два месяца. Так что авиакомпания не соврала. Правда, нашлись мои туфли в компании с другими вещами в тот момент, когда я это все отпустила. И удивлена была даже больше, чем рада.

 

Они нашлись, когда был уже не сезон. В разгар лета я носила босоножки. А к началу осени я поправилась, и туфли стали мне узковаты. Ещё пару лет они ждали своего часа, потом я решила, что, пожалуй, откажусь от таких каблуков. Да и поправилась ещё больше.

 

В общем, красные туфли так и остались целомудренными. Как, наверное, и подобает сказке...