«Любовь проходит…»

30-летняя уставшая женщина старательно вывела грустную строку и задумалась. Она молода и хороша собой, ее стихи охотно печатают, муж Николай Старшинов тоже в фаворе, Леночка растет, чудесный ребенок… Только вот, «любовь проходит…» Как это грустно в 30 лет. Неужели уже все было? Неужели так у всех?

Эти строки попались мне на глаза в том же переломном возрасте, накануне 30-летия…

И те же смутные мысли: «Любовь проходит…» Жуткое, мучительное, вязкое опустошение… Знакомое, наверное, только тем, кто любил… Почти десять лет счастья… А однажды утром просыпаешься и – как град среди ясного дня – нет любви… И страшно себе в этом признаться. Особенно, когда с «фасадом» все в порядке, все ровно и тихо… Просто нет ощущения полета, нет восторга, нет творчества…

И как дальше с этим быть? Как нести эту старческую ношу?

 

До этих строк я знала Юлию Друнину исключительно как поэта Великой Отечественной Войны.

Я только раз видала рукопашный,

Раз наяву. И - тысячу во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне…

Точное, емкое, пронизывающие четверостишие, написанное 19-летней девчонкой…

Военная поэзия всегда завораживала меня. Строки, родившиеся на краю пропасти, между жизнью и смертью, в состоянии критического эмоционального подъема…

Жесткое время, жесткая поэзия.

Среди целой когорты поэтов-фронтовиков, переживших удивительный всплеск, Юлия Друнина, как редкая жемчужинка…

Сильно, отшлифовано, ни одного лишнего штриха.

И вдруг так искренне, беспомощно, по-женски: «Любовь проходит…»

 

Юлия Друнина написала эти слова в 1954 году, самом скудном для ее творчества. Нет любви - нет вдохновения – нет стихов. Замкнутый круг. Нужно что-то делать, работать, учиться, чтобы эти мысли не сводили с ума. И Юля отправилась на курсы сценаристов, без всякой подводной мысли, не подозревая, что следующий 1955-й станет для нее самый богатым на лирику, что слова любви будут сыпаться из нее, как из рога изобилия, - только успевай записывать…

Сомнений не было – страсть вспыхнула сразу, с неистовой силой. Но еще 6 лет она будет бороться с чувством, пытаясь сохранить устоявшиеся в браке отношения. Да и доброжелатели будут настойчивы: репутация у избранника слишком непростая для того, чтобы вот так, в омут с головой от надежного мужа. А еще ему 50, и он только что вернулся из Коми, где мотал срок как политический заключенный. За что пострадал? Да все за то же, за любовь…

Скандально известный Алексей Каплер. В 1941 году за сценарии звездных фильмов о Ленине он получил Сталинскую премию. А чуть позже и сталинскую дочь. Понимал ли 40-летний Каплер всю крамолу своей любви к Свете Аллилуевой, которая еще не окончила школу? Безусловно. Но от девушки исходили такие мощные встречные импульсы, - как было устоять творческой натуре? В общем, два года спустя Алексея настигла уже сталинская месть. В середине войны он отправился по этапу в Воркуту, затем был осужден повторно, вернулся только в 1954 году. И сразу же встретил Юлю…

Ты рядом, а ведь могли бы,

Друг друга совсем не встретить,

Единственный мой, спасибо,

За то, что ты есть на свете…

До развода со Старшиновым еще 5 лет, но Юля не находит в себе сил, чтобы скрыть очевидное. Одно за другим публикуются откровенные, светлые стихи, которые сегодня можно считать классикой любовной лирики всех времен. «Я люблю тебя всякого», - годы идут, а накал по-прежнему запредельный. И, наконец, в 1960 году 36-летняя Юлия и 56-летний Алексей Яковлевич решают жить вместе.

 

Почти 20 лет они были безмерно счастливы. Их брак много принес не только им двоим – эти годы были очень благодатными в творческом плане. Юлия пишет много и сочно – Алексей не перестает вдохновлять ее! Он создает свои лучшие фильмы «Человек-амфибия», «Полосатый рейс», успешно ведет культовую «Кинопанораму».

В 40 лет все только начинается – это о Юлии Владимировне без всякого переносного смысла. Вечно неустроенная, бедствующая, полуголодная Юля, которая, по воле обстоятельств, пропустила свою молодость, в 17 лет надев гимнастерку и взяв в руки оружие, просто не знала слова «женственность». «Я ушла из детства в грязную теплушку», - искренне написала она на заре своего творчества. Но война закончилась, а Юля, комиссованная по ранению в 43-м году, так и оставалась солдаткой. До того самого рокового и удивительного 54-го, когда любимый Каплер «стянул с нее солдатские сапоги и переобул в хрустальные туфельки». Такими увидел отношения этой необычной пары поэт Марк Соболь.

Они никогда не ощущали разницу в возрасте, потому что были единым целым. Да и о какой старости можно говорить, если 70-летний Каплер мог во время стоянки поезда отыскать почту, чтобы отстучать простую телеграмму с единственным словом «Люблю»? Или ночью отправиться на телеграф, чтобы продиктовать удивленной телеграфистке: «Доброе утро, любимая»?

 

«Любовь проходит…»

И приходит.

Другая, неожиданная, непростая…

И открывает новые страницы жизни, и наполняет смыслом, и совершает невозможное…

История любви Юлии Друниной и Алексея Каплера очень вовремя попалась мне. Она примирила меня с реальностью, с разочарованием, вдохновила…

Я поверила в то, что все еще будет.

 

Если бы не финал…

Если бы…

 

Разница в возрасте, которая никогда не смущала их, однажды коварно напомнит о себе. Когда придет время одному уйти. Навсегда. Это случилось в 1979. Юлия Владимировна взяла себя в руки и выполнила последнюю волю любимого. Похоронила его в поселке Старый Крым, куда они часто ходили пешком из райского Коктебеля, где обожали отдыхать…

 

И началась жизнь без него. Хмурая и тягучая. «Надо что-то делать», - подумала Друнина, как когда-то в 54-м, и отправилась в Верховный Совет. Ей так хотелось быть нужной, полезной обществу, активной. Но ничего, кроме трагического разочарования ей это не принесло…

«Теперь не умирают от любви, насмешливая трезвая эпоха», - Юлия Владимировна слукавила, написав эти строки. Потому что однажды утром проснулась и отчетливо поняла – жить без любви больше нет сил. И отправилась к нему. Она хорошо подготовилась к своему уходу, все объяснила, все прописала…

«Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл…»

Близкие считают, что поэтесса не меньше года шла к своему роковому решению. На самом деле она думала о нем 12 лет. С тех пор, как в сентябре 79-го на надгробии мужа предусмотрительно и хладнокровно оставила место для своего имени. И оно там появилось, в ноябре 91, после того, как в мрачный дождливый день Юлия Владимировна наглухо заперлась в гараже и завела свой старенький «Москвич»…

«Ты рядом, и все прекрасно,

И дождь, и холодный ветер…»

Только дожди в Старом Крыму бывают не так уж часто, а ветры и вовсе теплые…