Свет
Бабка
Чахлый луч споткнулся о порог
Крепкого осанистого дома.
Бабка вяжет правнуку носок.
Прыгает дурашливый клубок;
Пляшут спицы - вдоль да поперёк,
Ловят шерсти тощенький исток.
Ходят пальцы нежно, невесомо.
По грядам сорняк хитрущий прёт,
Размышляя, где хватить бы лишку.
Внучка полет бабкин огород,
Думая про свой тугой живот:
"Крохотный мальчишка в нём живёт,
Потаённый, бархатный - что крот.
Я уже люблю его, мальчишку.
Будет осень - я увижусь с ним;
Назову, как водится, по святцам..."
Бабка горячится: "Отдохни!
Опростает рано! Сядь в тени,
Сядь, тетёха; молочка хлебни!"
Шустро вьётся шерстяная нить,
Спицы приглушённо серебрятся.
"Брошенка..." - горчит слезой упрёк.
Петельки считая неустанно,
Бабка вяжет правнуку носок.
Тихий труд ни низок, ни высок,
Судный день ни близок, ни далёк.
...Чахлый луч споткнулся о порог
И решил: "Пожалуй, тут останусь".
Луна
Проплыв неловко забор соседский,
Огладив скупо ландшафтов глыбы,
Луна застряла в москитной сетке,
Забилась бледной брюхатой рыбой.
А было б славно: луна б упала
В развал диванных тугих подушек;
Забормотала б луна устало:
"Зажги полешки. Да сядь, послушай!
Ты извини, что я так, незвано.
Не надо водки! Налей мне чаю!
...А твой - у дальнего океана,
Его ночами я наблюдаю.
Он зол и солон, пинает камни,
Он посылает меня на... убыль;
Вода всё выше и панорамней!
Подай ватрушку. Конечно, любит.
Он давит жалость из хронологий,
Он много курит, бычки сминая.
Я серебрю для него дороги,
Я намекаю! Не понимает.
Пишу на ряби - могли, могли бы!
А он уходит, рыча и каясь.
Ты побледнела, как дура-рыба,
Что серебро моё рассекает..."
Рассвет невзрачный пополз по веткам,
А я вертелась под одеялом.
Луна слабела в москитной сетке.
А я смотрела.
И не пускала.
