«...Вот и всё! Президент сказал своё последнее слово, сидящие за столом засыпали друг друга ворохом банальностей, бокалы звякнули и опрокинули в видавшие виды глотки игристое содержимое. В пузе, недовольно урча майонезиком, салаты спорят со спиртным о том, кто и как первым будет выбираться наружу. Я смотрю на размытые овалы родных лиц и думаю о...

Честно сказать, каждую новогоднюю ночь в десятый раз думаю о глупости происходящего. Кто-то, видимо пошутив, привил нам традицию: с большим размахом праздновать ночь, в которую исхудавший настенный календарь становится неактуальным. Абсолютно всё, что говорится и делается в эту ночь, можно сказать и сделать в любой другой день в году. Но мы упрямо откладываем это для большой гулянки.

Тошно. Может быть, тошно из-за алкоголя? Сколько раз мне говорили: не смешивай, - а оно вон как получается. И в такие минуты, когда на душе тяжело, вспоминается детство. Память подводит последнее время, но я помню наивное ожидание волшебства, музыку из телевизора, много-много фруктов. Помню, как пытался дождаться Деда Мороза, но ни разу этого не получилось. Утром, вскочив с постели, бежал проверять, что же он положил под ёлку. Детство пришлось на конец 90-х, поэтому китайский пластмассовый пистолетик с присосками, «Киндер Сюрприз» да обычная апельсинка вызывали радость.

Но у взросления есть один существенный недостаток: оно растворяет в себе волшебство до нуля. Теперь стало понятно, сколько средств было потрачено на создание атмосферы праздника, и в то же время непонятно — а зачем всё это, в угоду традиций? Если бы с детства не привили рефлекс наряжать ёлки, писать открытки с поздравлениями, дарить подарки, готовить пирушку с фейерверками и «Оливье», какая была бы жизнь? Мы бы в любой удобный день в году приходили в гости друг к другу и поздравляли с чем-нибудь? Вряд ли! Ещё так много всевозможных «особенных» дней, например, день рождения.

О, да! Еще одна глупая традиция, еще одна иллюзия того, что на новом чистом листе жизни сами собой проявятся, как на фотоплёнке, счастье, здоровье, любовь и богатство. Хочется встать и заорать: «Люди, остановитесь! Если вы сами не приложите усилий, никакое пожелание не сбудется!!!»

Но встает кто-то другой и включает заезженную пластинку про «всего и самого», снова звон, снова по пищеводу прокатывается что-то обжигающее.

«Потерял мысль. О чём же я думал? Эх, тошно-то как! Но не достаточно тошно. Нужно пополнить концентрацию никотина в организме.»

Шатаясь ухожу на балкон. Город не собирается спать — в большинстве окон свет. То там, то здесь слышны хлопки салютов и петард. Продавцы пиротехники в канун нового года обогащаются на всех этих любителях традиций. Разве они одни? А вот такси друг за другом гоняют, развозят народ по местам пьянства и «дерут» двойную или тройную цену ровно за то же самое, что делают каждую ночь. И никого подобное не возмущает, все привыкли. Я тоже привык, хотя и смотрю на это, как на массовое умопомешательство, вызванное сильнодействующим отравляющим веществом с кодовым названием «Новый год».

Кисть напряглась, чтобы выбросить окурок в жёлтый снег под балконом. Но внутренний голос прервал действие, прошептав: «Может, в новом году не будем мусорить?»

«Тьфу ты, и я туда же — надышался, видимо.»

Оранжевый уголек окурка растерся о черное дно пепельницы.

«Мне точно известно, что дым, извиваясь тонкой змейкой, будет выползать из последнего своего пристанища еще около минуты. Невероятно вонючий дым, как то ассорти запахов в квартире — запахов фруктов, рыбы, запечённой утки и пота. Не хочу туда возвращаться, здесь лучше. Здесь никто не отвлекает от мыслей, а небольшой морозец немного ослабляет эффект алкоголя.

Сегодня у нас уже первое число. Через пару дней мне будет двадцать восемь. Тот день начнется с телефонного звонка. На другом конце «провода» будут что-то говорить, я сонным голосом скажу «спасибо», потом будет ещё и ещё один, и так до вечера. Сколько раз им говорить, что наполовину пустой стакан жизни — это не повод радоваться. По сути каждый прожитый год — это напоминание того, жить осталось на год меньше. Но не понимают, некоторые обижаются. Приходится говорить с улыбкой, делать вид, что шучу. Десять лет притворства. Надоело. Вот расправить бы сейчас крылья и прыгнуть с балкона. Что там внизу? Жёлтый снег? Нет, такой расклад меня не устраивает. Вообще ничего не устраивает. Говорят что это болезнь. А может врут. Люди очень часто врут, особенно себе...

Вообще пора бы уже и домой уходить. Там сейчас никого нет, тишина и спокойствие. Можно будет включить музыку и слушать до утра. Соседям не должен помешать, они, скорее всего, еще долго будут пить за «всё хорошее». Оказывается, у этой ночи есть свой плюсик.»

Через полчаса я лежал в своей кровати и подпевал вполголоса о том, «как рано с тобой мы вдвоем постарели, когда нам с тобой еще нет и тридцати...»

«Еще нет, но скоро будет, потом будет сорок, потом, может быть, пятьдесят и шестьдесят. И вряд ли что-то изменится: ёлки, открытки, банкеты. И всё дальше и дальше от воспоминаний из детства, от ожидания чудес и запаха апельсина, спрятанного в мишуре под украшенным искусственным деревом.

Что ж, засыпай, пусть новый год будет не похож на десяток предыдущих, пусть в нем будет хоть что-то волнительное и неожиданное, а улыбку будет вызывать не только сарказм. Пусть он будет каким-нибудь... Ведь новый год... Новый...»