Это было четырёхэтажное здание из красного кирпича, похожее на старинную крепость. В сущности, муравейник, именуемый общежитием, в котором проживали, в основном, сотрудники близлежащих больничных павильонов, т.к . он находился на территории больницы.

Длинные, темные коридоры без оконных излишеств, как под копирку, повторялись на каждом этаже своей планировкой и обилием комнатных дверей, прислушивающихся к шуму и грохоту посуды в единственной кухне на весь этаж. На каждом этаже была своя беспокойная кухня с одной плитой, на которой, в клубах пара, теснились разномерные кастрюли и чайники, а вокруг кипели разговоры раскрасневшихся хозяек.

Молодая мама, Ольга, в одной из комнат этого "вулкана", торопливо собирала бельё для стирки. Комната - была частью большого помещения, примерно 40 кв. метров, которая была поделена перегородками на три сектора. Высотой перегородки не доходили до потолка на метр. Так, что соседей можно было не только слышать, но при желании и увидеть.

Соседями были: с одной стороны - пара божьих одуванчиков - сердобольные старички - бабушка с дедушкой, а с другой - Варвара, женщина средних лет, плотно сбитого телосложения, работавшая конюхом. Она не раз хлестала кнутом свою совершеннолетнюю дочь - "кобылицу", когда та, загуляв, забывала ночевать дома.

Ольга, собирая бельё, изредка поглядывала в сторону Сашкиной детской кроватки. Трехлетний сын безмятежно спал, раскинув руки словно крылья.

Убедившись, что сын крепко спит, Ольга заглянула к соседям. У окна сидела бабушка и дремала в ласковых лучах зимнего солнца.

- Зинаида Фёдоровна, - шёпотом, стараясь не вспугнуть старушку, обратилась к ней Ольга, - не смогли бы вы присмотреть за Сашей полчасика, пока я постираю. Я быстренько! ...

Бабуля, выходя из дрёмы, сначала пыталась понять смысл присходящего, а потом заулыбалась и успокаивающе закивала: - Конечно, милая, конечно! Иди с богом ... Я

пригляжу ...

Когда Ольга вернулась, мокрая и раскрасневшаяся от жары, она остолбенела, глядя перед собой ... Сашки в комнате не было!!! ... Кроватка была пуста, одеяльце сброшено на пол и стояла чудовищная тишина ...

Ольга, обезумев, бросилась к бабушке: - Бабуля! Бабуля! Где Сашка?! ...

Зинаида Фёдоровна, очнувшись от забытья, вытаращила испуганно глаза и запричитала: -Оленька, господи, как же так! Только что был! Ведь видела сама! Вот те крест! - и она стала лихорадочно креститься.

Ольга кинулась из комнаты в коридор общежития с криком отчаяния и страха: - Саша! Сашка! Сынок!!! ...

Мрачный коридор ответил холодным безучастным эхом, от которого Ольгино сердце сжалось в безысходной, панической тоске ...

Когда она выбежала на улицу, теряя силы и надежду, 20-тиградусный мороз обжог её разгорячённые щеки, а солнце сразу ослепило глаза ...

Она не сразу увидела сына в белой, короткой рубашонке, который падая и вставая, пробирался навстречу к ней по сугробу. Лицо его сияло от радостной улыбки, щёки пылали ярким румянцем и весь он был воплощением любви и счастья! ...

Ольга, со слезами радости и облегчения на глазах, подбежав к сыну, схватила его холодное, родное тельце в охапку и прижала к своему горячему сердцу, которое как солнце каждым своим лучиком согревало человеческого детёныша ...

Что самое интересное: не заболел, ведь, чертёнок!!! ...