Вовка рос. Рос и его старший брат. Вовке, конечно, думалось, что брат растёт быстрее, гораздо быстрее: вот он уже в школу пошёл, и ему купили большой велосипед. Взрослый велосипед купили – на вырост! Славка на нем быстро научился кататься «под рамой», и уже через неделю рассекал по переулку с пацанами попеременно. Вовка вначале бегал за ними, но потом ему это надоело: чего зря бегать, если они всё равно не научат его ездить на велике, а прокатить его у них желания особого и не было. И тогда Вовка уходил в огород, в прохладу черёмуховых зарослей, усаживался на траву и прижимался спиной к стволу «главной черёмухи» - так определил он её для себя, потому что она была самая высокая и стройная, ветвистая и толстая у земли, а для Вовки она ещё была самой главной и самой доброй. Это было его любимое место, и ему нравилось вот так сидеть, молча, и слушать шелест листьев и веток, слушать… и придумывать разные истории.

Одногодков у него в переулке не было, на год-полтора старше и младше были, а ровни – нет, а старшие не всегда брали «мелких» играть в свои игры. «Вот если бы мне научиться на велосипеде ездить!» - мечтал мальчишка. Но тот, Славкин, был ещё тяжелым для него - четырехлетнего… «Вот подрасту на будущий год и буду кататься!»

Но ни на будущий год, ни в последующие три-четыре, научиться «ездить» на велосипеде Вовке не пришлось.

Прошло чуть больше недели после Вовкиных «думок», как Славка, катаясь по улицам в очередной раз, вдруг выехал из переулка на главную дорогу и врезался в милицейский «бобик». «Бобик» не пострадал, да и Славка, к счастью, получил лишь несколько незначительных ссадин и ушибов. И на этом «бобике» он был доставлен домой в объятия родителей. А велосипед приказал долго жить, и был поставлен на долгую стоянку в сарай…

 

По осени, когда шла уборка урожая, одной из забав у деревенской ребятни было добывание зерна. В принципе, голодными ребята не были, но интерес к зерновым культурам у них был, всё-таки корни у детей крестьянские. Вечерами, когда темнело, деревенская ребятня выдвигалась на исходные позиции к узкой улице, по которой с утра до ночи проезжали к элеватору грузовики, груженые зерном. Славка с друзьями тоже принимали участие в добыче зерновых, но без Вовки.

Вовке в ту пору уже исполнилось четыре года, и он был вполне самостоятельным человеком, правда, старший брат с друзьями не брали этого «самостоятельного» с собой, поэтому утверждаться в своём статусе Вовке пришлось самостоятельно: на отдаленном расстоянии он, прячась за выступами палисадников и прижимаясь к заборам, тихо и уверенно следовал за ними, а когда они дошли до места и стали что-то делать, передвигаясь с одной стороны улицы на другую, он, присев за кучу бревен у одного из домов, начал наблюдать, что будет дальше. Пацаны перебегали через улочку и что-то быстро прикручивали: в темноте было трудно определить, что они там делали. Позже Вовка узнал, что они натягивали через улицу обыкновенную швейную нитку, а когда подъезжающая машина освещала эту нитку фарами, то в их свете она казалась толстой, как веревка. Водитель останавливался, ругался и шёл убирать это непонятно откуда взявшееся препятствие, а ребятня в это время через задний борт горстями набирали пшеницу, ссыпали в карманы и быстро ретировались в кусты. Водитель поняв, что это детские шалости, матерясь и чертыхаясь, возвращался в машину и ехал дальше.

Пацанам было очень весело, они шумной толпой отправлялись домой, жуя на ходу тёплые зёрна, и взахлёб рассказывали друг другу, как это было смешно, и кому больше смешнее.

Подобные «забавы» проделывались не более двух раз, вернее не более двух вечеров. Может, они и позже потом кем-то исполнялись, но явно не Славкиными друзьями, ибо уже к вечеру второго дня или утром третьего шутники были разоблачены, и карающая рука отцов опускала на их оголенные места ниже поясницы солдатский кожаный ремень, а некоторым доставалось бичом или вожжами. После таких воспитательных мер пожевать зерна больше не хотелось.

Поэтому главной забавой, безобидной и более полезной, оставалась рыбалка, выливание хомяков и сусликов и лазанье по ярам для добычи яиц из гнёзд птиц… Более выгодной была добыча сусликов: во-первых, за каждую шкурку платили по пять копеек, что равнялось одному походу в кино, а во-вторых, поджаренное мясо сусликов было очень вкусным.

Славка со своими друзьями-ровесниками изредка брали своих младших братьев и сестёр на эти мероприятия, всё-таки лишний бидон с водой не будет мешать, а если не брали, то Вовка и подобная «мелюзга» с их переулка собиралась в свою «стайку» и находила себе игры по своему статусу. В основном, это был сбор цветных стекляшек и «уничтожение» урожая в огороде: огурцов, морковки и, конечно же, поедание черемухи, благо черемухи в огороде было полно.

Однажды Славка с друзьями притащили кучу свинцовых решеток из старых аккумуляторов, решив стать «металлургами». Разведя в огороде костер и наделав в земле несколько небольших углублений разной формы, наломав свинца и уложив его в консервные банки, ребята приступили к первой плавке. Вовка с любопытством наблюдал за этим процессом. Металл оседал и превращался в блестящие капли, капли катались по дну банки, то соединялись в одну большую массу, то разбегались на несколько. Потом пацаны выливали эту жидкость в лунки-формы и ждали, когда она остынет. Процесс остывания был не таким быстрым: свинец, принимая форму, какое-то время пузырился, сверкая серебром, медленно остывал, становясь тёмно-серым. После первой партии отливки мальчишки долго и внимательно рассматривали свои «шедевры металлургии» и приступали ко второй плавке.

Вовкина природная любознательность, помноженная на желание поучаствовать и помочь, родила у него идею о необходимости ускорить процесс остывания отлитого металла, и пока Славка с друзьями расплавляли свинец, он сбегал в дом, набрал кружку холодной воды и поспешил к месту дружно идущей плавки. «Металлурги» уже заканчивали заливать формы, Вовка подоспел вовремя и с разгону выплеснул воду в одну из форм. Вода злобно зашипела, и расплавленный свинец начал брызгаться, разлетаясь в разные стороны со скоростью пуль. Ребята бросились наутек, но горячие капли свинца догоняли их, впиваясь в спины. Слава «почётного сталевара» Вовке не досталась, зато потом досталось пару пинков и несколько оплеух от старшего брата, а также около десятка волдырей от ожогов на спине и голове.

«Металлургический завод» прекратил свое существование…

1961