Гошка, по прозвищу "Чумной - Чумовой", уныло брел по сельской улице к больнице. Нет-нет, у него не был физический недуг, а скорее, заболевание, необъяснимое даже самому себе - мужик тосковал. С работы его уволили пару недель назад, когда начался очередной запой. Жена из дома выгнала, так как, по ее словам, в квартире стоял от мужа такой терпкий "аромат" алкоголя, что даже мыши, шуршащие в подполье всю зиму, сбежали прочь. Не стало видно их следов на овощах, складированных по ящикам. А то раньше, бывало, как за картошкой полезешь, так то и дело попадалась: то морковь погрызенная, то свекла объеденная, то картошка надкушенная. И никакие коты, никакая отрава не помогали от окаянных. А вот Гоша «помог» - начисто грызунов извёл. Жене бы "спасибо" за такую услугу сказать, ан, нет - орать у порога начала, когда он намедни еле через него заполз в "прихожку", заставленную бочками с квашеной капустой да груздями солёными. Потянулся было тут же к рассолу капустному с ковшиком, но выхватила супруга ковш этот из дрожащих рук, по лбу с размахом стукнула днищем Гошу и выволокла его на крыльцо. От резкого удара металлическим орудием борьбы, Гошка некоторое время пролежал на холодных деревянных ступеньках в ступоре. Сердце бешено стучало, в голове звенели колокола набатные: "Вставай, оратаюшка! Подымайся на бой честный и правый!". Дык, какой там "бой", когда слабость несусветная во всём теле, ноги даже не идут. Через силу поднялся Георгий, уныло побрёл к дружку своему, работающему санитаром в морге при больнице. Знал, что тот не даст помереть от тоски несусветной, завсегда плеснёт на донышко спирту медицинского, который на морг аккуратно выписывали, чтоб руки патологоанатом мог обрабатывать перед вскрытием покойников. Дополз до двери морга "Чумной", двери открыл и увидел Валёху, своего дружка закадычного, который собирался только-только отчаливать со своего, так сказать, места работы. Был предпраздничный день. Завтра - 8-е Марта. И парень держал в руках, самые что ни на есть, настоящие розы, пахнущие ароматно и дерзко, просто вызывающе дерзко, но выглядевшие нелепо на фоне серых потрескавшихся стен внутреннего помещения. Гоха от неожиданности даже икнул:

- Валь, эт ты куда собрался?

- Да в поликлинику сбегаю ненадолго, цветы отнесу одной мадам, - с легкой улыбкой ответил Валентин. - А ты посиди тут, меня подожди. Я скоро...

Двери захлопнулись, и Гоха, со всё нарастающей тоскою, стал оглядывать помещение подсобки. Он понимал, что тоска исходит из самой души, которая властно требовала выпить. Выпить пока что было нечего...

За стеклянным шкафом в углу «Чумовой» приметил стоящую трёхлитровую банку с белой жидкостью, закрытую обыкновенной капроновой крышкой. Парень, украдкой оглядевшись по сторонам, как зверь, осторожно приблизился к объекту своего внимания. Вдруг в его движениях появились сила и ловкость, подобно барсу перед прыжком. Он перенёс банку на металлический стол в подсобке и осторожно открыл крышку. Знакомый запах содержимого банки приятно защекотал ноздри. Быстро налив жидкость в железную кружку вплоть до краев, зажмурившись, Гоха опрокинул спирт в рот. По телу прошла дрожь. Жидкость плавно перетекала по гортани, и не подзывало вернуться обратно. "Чумовой" облегчённо откинулся на стул. Дальше он ничего не помнил.

...Очнувшись от забытья, Гошка чуть приоткрыл заплывшие веки. Вроде бы где-то лежит. Голова гудела. За окном он разглядел легкие сумерки. Сиреневый, почему-то, туман, плыл по стёклам и осторожно вливался в потемневшие углы помещения. С трудом повернул голову вправо. Вроде какой-то мужик спит рядом. Гошка удивился - незнакомый! Вдруг сосед мой ощутил, что в руке что-то держит. Глянул - мать честная! Пальцы сжимали хвост копчёной селедки. Типа, закусь прям в руках. Он толкнул мужика в плечо:

- Слышь, мужик, закусить тебе дать?

В ответ - молчание.

- А меня баба из дому выгнала, вот так получается,- с надрывом и обидой в голосе начал свой рассказ, как нечто наболевшее, Гоха, обращаясь к лежащему рядом. - Ну, как в той ахфоризме: "Они счастливо и долго жили, пока не встретили друг друга!" Вот жили-жили, вродь, не тужили, и - бац! Говорит мне, мол я, алкаш не доделанный. И ей одной без меня жилось о-о-о-о-чень хорошо, пока я на её жизненном пространстве не появился! А я мож от тоски пью! Когда были кажный друг от дружку отдельно, никто никому нервов не мотал... пока не познакомились и не сошлися…

Гошка отчего-то громко всхлипнул. Ему стало донельзя самого себя очень жалко. Но мужик подозрительно молчал.

- Слышь, мужик, ты чой это молчишь?

В ответ - тишина. Гошку стал пробирать какой-то непонятный озноб. Боясь своих мыслей, он повернул голову влево: двери, серые кафельные стены. Да ведь он в морге у своего дружка Валёхи! До сознания его стало доходить, что лежит он на разделочном столе, где препарируют покойников. От тела, что находилось рядом, обдало холодом. Едкий пот испариной покрыл в одно мгновение лоб. Смутно догадываясь, кто рядом с ним, сосед быстрее скорости света соскочил со стола и ринулся к дверям. Но они оказались закрытыми. В панике, он бросился к окну. Оно намертво было заколочено снаружи и законопачено на зиму. Вернувшись к дверям, Гоха со всей мочи стал колотить по ним руками и ногами.

- Мама!!!!, - вырвался из пропитой груди хриплый крик. Мужик подозрительно, вроде бы, повернулся. Хвост селёдки выпал у него из рук. Так и есть! Медленно поворачивая голову в сторону Лёшки, покойник осклабился беззубым ртом.

Между тем в комнате становилось всё темнее и темнее. «Чумовой» в страхе оглянулся и стал плечом ломить двери, запертые снаружи на замок. Они не поддавались под напором толчков. Со всех сторон из потрескавшихся стен неожиданно полезли безобразные, лохматые, существа. Они сначала медленной, завораживающей метелью кружили около мужика, что лежал на столе с улыбкой щелястого рта – проёма. Затем стали скакать быстрее и быстрее, сужая кольцо немыслимого танца-гопака в сторону Гошки, пытаясь схватить его за горло, приближались всё ближе и ближе. Крик застрял в горле «Чумового» комом, и потом от неведомой силы, вдруг прорвался во всю мощь:

- Люююдииии! Откройте-е-е! Помогите-е-е! Помираююююю!

Его охватил необъяснимый ужас! Встав на четвереньки, Гошка пытался как-то отбиться от нагло лезущей на него тёмной орды, но задохнулся от запаха, откуда-то появившейся, серы. Тяжёлая глыба навалилась на мужика. Он почувствовал, как что-то ледяное сжало его гортань. Разум у Гохи помутился. Вдруг резко всё оборвалось, и наступила гробовая тишина. Черти неожиданно куда-то исчезли. Полуприкрыв глаза, мой сосед, бездыханный, лежал на бетонном полу, так как сил у него уже не оставалось даже встать на четвереньки. Но у того, кто совсем недавно находился в непосредственной близости с ним, по-видимому, силы появились. Покойный приподнялся с металлического лотка – стола, открыл свои впавшие глазницы и медленно обвёл глазами помещение. Его взгляд остановился на Георгии. Синюшный цвет лица неожиданно стал заливать багровый румянец. От «перемены мест слагаемых» Гошка громко икнул, и остолбеневшими, выпученными своими зенками, молча, наблюдал за происходящим. Но голос прорезался у покойного. Он, зарычав, стал медленно приближаться к лежащему на полу «Чумовому». Это заставило парня снова стать подвижным, который изо всех сил засучил ногами, пытаясь хоть как-то отпихнуть от себя голое и безобразное существо на кривых тонких ногах. Гоха начал потихоньку отползать, елозя задом, к стене. Но покойник не сдавался, а приступал всё ближе и ближе… Неожиданно воздух разорвал визг пилы, доносившийся из облицовочной плитки, к которой уже подползал мой сосед. Она с треском лопалась и отваливалась от стены кусками, усыпав крошкой линолеум. Гоха наблюдал, как завораживающе крутили диски цепь, как дрожала венка топливного шланга, извиваясь змеёй. Пила, воя, приближалась к несчастному. Краем своего зрения Георгий уловил, что и покойник остолбенел от неожиданного появления «Дружбы» в столь не дружественном помещении. Он на какое-то время замялся, прислушиваясь к визгу. «Чумовой», вспомнив службу в армии, мгновенно сгруппировался и перекатился валиком в сторону. Пила, потеряв свою первоначальную цель, легко вошла в тело покойного, задохнувшись и умолкнув. Брызнула коричневая кровь на пол. Из сапуна «Дружбы» плеснулась жидкость. Она быстро воспламенилась и стала заполнять всё пространство.

– А-а-а! Гори-и-и-и-м!!!!

Гошка, задохнувшись, на мгновение потерял сознание…

Сколько сие продолжалось, нам неведомо. Да и герой моего рассказа до сих пор не может пояснить. Очнулся он от того, что кто-то швырнул в него куском хвоста злополучной селёдки. Удар пришёлся прямо по переносице. Открыл глаза, медленно приходя в себя. Почувствовал, что лежит в какой-то зловонной жиже. Копчёный хвост, словно издеваясь, лежал, смеясь, под носом. Неожиданно в окне появилось чьё-то женское лицо. - Вот и пришла моя смертушка, - уже вяло подумал Григорий, снова закрыв глаза, прощаясь с миром.

- Что это ты здесь развалился, вставай, давай скорее, пошли до дому, - над его ухом пропел голос жены Валентина. Гоша тут же очнулся – не мерещится ли? Так и есть: Настёна стояла около него и ногой шевелила его тело. Гошка поднялся и на подгибающихся от слабости ногах подался к выходу. Его мотало из стороны в сторону, как будто ураганный ветер хотел унести плоть далеко-далеко, за низкие, тяжелые облака. На улице совсем уже стемнело. Настёна весело щебетала, что Валька, пришедший после праздничного фуршета, вдруг вспомнил, как запер его, "Чумового", в покойницкой. А так как идти ему обратно на работу уже не хотелось, попросил жену, чтобы она открыла и вызволила дружка из помещения.

Протрезвевший от такого потрясения, Гошка еле добрался до дома. На коленях в честь 8 марта выпросил у жены прощения за все свои прегрешения - земные и неземные, и дал слово, что пить больше не будет. И что вы думали! Ведь "завязал", зараза, не пьёт. И всем своим бывшим собутыльникам говорит, что пить бросить очень легко.