Я с детства ненавидела зеркала. Они пугали меня своим ледяным стеклом и бездушным отражением. Ночью чёртовы зеркала мерцали нехорошим зелёным оттенком. Мерцали смертью. Я боялась самого слова "Зеркало". От него веяло могилой. От него веяло чёрными духами, которые смотрят сквозь стекло на тебя, смотрят из твоих же глаз, улыбаются твоими губами. Духами, которые искажают тебя, которые затягивают тебя, сводят с ума.

 

Когда я пыталась бить заколдованное стекло, зеркало сыпало в меня тысячами осколков, крепко держалось в оправе и оставалось целым. Оно смеялось надо мной, зубоскалило, безглазо наблюдало и шипело: "С-с-слабая". Я сильнее била по идеально ровной поверхности, разбивая в кровь костяшки пальцев. Зеркало стояло без единой царапины и ухмылялось, укутываясь в ртутные пары.

 

Однажды зеркало замешкалось, забылось, проиграло. На поверхности появилась трещина. Больше оно не смеялось. Оно каждую ночь с новой силой куталось в свои ядовитые пары, каждую ночь моё спящее отражение с нехорошим оскалом наклонялось надо мной и душило, душило. Каждую ночь оно тянуло меня к себе, затягивало за своё колдовское стекло. С появлением солнца я начинала биться в проклятую гладь, гладь боролась и шипела, закидывая меня новыми порциями стекляшек, в которых плясало моё безумное отражение.

 

Наконец зеркало сдало. Я разбила, разбила его вдребезги. Я растоптала каждый мелкий осколочек, каждый разломала на тысячах небольших. Я упивалась победой, я торжествовала. Зря.

В доме начали умирать люди. Зеркало мстило за себя, все зеркала мира мира мстили за себе подобного.

 

Когда я обзавелась собственной семьей, в моем доме не было зеркал. Несколько лет я не слышала потустороннего шепота и стука в стекло с той стороны. Я надеялась, что сбежала от зеркала, исчезла из его владений. Но и тут оно меня достало.

 

Чахотка. Это значит скорую смерть. Я сгорела за полгода. Не я лежала в кровати, а моя тень. Тогда в мою комнату принесли зеркало, чтобы я порадовалась. Я умоляла убрать его, плакала и кричала. Мне не верили, думали, что я сошла с ума.

 

Снова шёпот, снова пары едкой ртути, снова непрерывный стук -

"Пусти меня, пусти меня. Открой мне двери". Зеркало стало тянуть из меня последние остатки моей жалкой, наполненной страхом жизни.

 

Смерть - это не больно, это скорее облегчает мучительный кашель и боль в груди. Больно остаться призраком, призраком, заточенным за прозрачным стеклом и дышащим ртутными парами. Призраком, который будет шептать и стучаться в безразличную гладь. Призраком, который будет бороться с той стороны идеально ровной поверхности.

 

Проклятые зеркала.