В пору моего отрочества в нашем доме не велись духовные беседы, и о внутреннем мире человека не толковали. Увлечение астрономией обратило мой взор к вечному и необъятному, но сковало душу прессом прозрения о бессмыслице рода людского. Это был мой нелёгкий период, исполненный нигилизма, закомплексованности.

Тогда много значило для нас телевидение. В выходные, по "ночной программе" из телеокошка мы могли получить небольшой пряник в виде детектива или смелой передачи, зарубежной эстрады, или нашей, не совсем обычного формата. В моей семье относились трепетно к "ночной программе", и даже стол сервировался ночными вкусняшками. Я же не всегда выдерживал, засыпая, порой, в поздние часы.

Однажды, в состоянии дремоты я услышал голос и звучание инструмента. Это не было обычным пением , это было - обращение к моей душе. Впервые кто-то заговорил с нею, словно явил откровение о том, что она обитает во мне. Искренне и убедительно мне было поведано о том, о чём мог лишь догадываться... Я пробудился мгновенно и в оцепенении внимал артисту - обаятельному, благородному человеку с мелодичным голосом и правдой внутри. Было спето несколько песен, и на всю жизнь я запомнил имя Александр Дольский. А через некоторое время отправился в магазин грампластинок за Дольским. И, таким образом, этот поэт и певец пришёл в мой дом.