Володимир Сосюра

 

Рипнула дверима осінь,

пилом закрутився жовтий лист,

а за ним простягся по дорозі

передсмертний листопаду блиск.

І тремтяче перекотиполе

притуляється до ніг благанно,

мов шепоче:

«Як же рано... як же умирати рано!..»

І котиться геть, таке безпорадне і голе...

Неба прозорі очі

затулило віями-хмаринами.

Вітер щоки цілує, лоскоче,

поросям верещить між колінами...

І навколо так холодно, холодно,

наче в жилах вся кров замерзла!

Серце моє, піснею проколоте,

вже не буде нам тепло й весело.

 

Скрипнула дверью осень, пылью закрутился желтый лист,

А за ним растянулся по дороге предсмертный ноябрьский блеск.

И дрожащее перекатиполе прижимается к ногам с мольбой,

Словно шепчет: «Как же рано ... как же умирать рано! ..»

И катится прочь, такое беспомощное и голое ...

Неба прозрачные глаза заслонило ресницами-облачками.

Ветер щеки целует, щекочет, поросенком визжит между коленями ...

И вокруг так холодно, холодно, как будто в жилах вся кровь замерзла!

Сердце мое, песней проколотое, уже не будет нам тепло и весело

 

Скрипнула дверью осень

 

Скрипнула, прощаясь, дверью осень.

И, словно пыль, кружится желтый лист.

За ним ноябрь свой блеск последний бросит,

Стелясь в предсмертный путь, суров и мглист …

Прижавшись к стопам Перекатиполе*,

С мольбой шепнуло:

«Рано … в мир иной».

И мчится прочь, беспомощно нагое.

 

Небес прозрачных голубые очи

Закроют трепетно ресницы-облака.

Целует ветер щёки и щекочет,

И дрожь в коленях уж, наверняка,

И ветра песнь, как визги поросёнка…

А в жилах от мороза кровь свело!

И сердце, раненное песней, как ребёнка,

Не заставляй искать веселье и тепло.

 

*Перекатиполе - растение, которое способно перемещаться

 

Кость Москалец

 

Холодний падолист

 

Холодний падолист вологі пасма диму

сурма над водами проклятими і міст

далеко в небі сяє аметист

розкішного утраченого риму

далеко рідний край стрункі його собори

і сніг далеко - чистий золотий

і триєдине втілення мети

і вічні голоси дітей знадвору

ти знов поквапився воскреснути - і от

заранні пошуки добірного народу

не принесли сподіваного плоду

побільшивши число земних марнот

що ж виплекай безсоння і святкуй

сяку-таку нікомуненалежність

і збережи невитрачену ніжність

очікуючи смерть свою гірку.

 

Холодный листопад - влажные пряди дыма, сурьма над водами проклятых городов. Далеко в небе сияет аметист роскошного утраченного Рима, далеко родной край стройные его соборы, и снег далеко - чистый золотой и триединое воплощение цели и вечные голоса детей со двора. Ты снова поторопился воскреснуть - и вот. Заведомо поиски избранного народа не принесут ожидаемого плода: По большому счёту, число земных сует так же бесконечно как бессонница. И празднуй некое одиночество, и сохрани неизрасходованную нежность, ожидая смерть свою горькую.

 

Холодный листопад

 

Холодный листопад. Седая влага дыма.

Сурьма заката над волнами разлилась.

И город проклятый, как в день паденья Рима,

Под аметистами небес утратит власть.

А край Родной, он где-то там, далече,

Где стройные соборы спят в снегах,

Златые купола при лунном свете

Горят, как триединства божий знак.

Услышав детский гомон, воскресаешь.

Вдруг, может быть, поспешно, как всегда…

А поиск избранных народов, как ты знаешь,

Не принесёт желанного плода!

Всё суета сует, и плод бессонниц

Ночных лишь одиночество хранит.

И нерастраченная нежность в звуке звонниц

Невольно смерти привкусом горчит…