БЛА'ГОВЕСТ
БЕССТЫЖАЯ
— Курортница! Бесстыжая!
Идет, качая бедрами!
Народ подсолнух лузгает,
привоз грохочет вёдрами,
привоз пропах арбузами,
киндзою, мандаринами,
чурчхелой, кукурузою,
и тёплой водкой тминною...
Вах! хашламой горячею,
копченой осетриною...
и терпкой, жгучей чачею,
что греет ночью длинною...
Зачем смеются, рыжая,
глаза твои зелёные?
ты пахнешь пляжем выжженным,
волной морской, солёною.
Нездешняя, нежданная,
манящая, зовущая,
чужая и желанная,
с бретелькою приспущенной...
— Куда идёшь, красавица,
сквозь марево тягучее?
асфальт от зноя плавится,
— У нас вино пахучее,
как мамин песнь певучее,
оно тебе понравится!
У Ваче самый лучшее!!!
Аха хендрем, красавица! *
Сквозь марево тягучее,
сквозь пятна солнца рыжие,
свои глаза — зелёные,
свои глаза — бесстыжие,
уносишь к морю синему,
уносишь к морю сонному,
зелёные - зелёные...
бездонные - бездонные...
бездонные, бесстыжие....
— Мишт ай айдпес ерджаник, джан! **
А сверху — солнце рыжее...
*Аха хендрем (Армянский яз.) — Вот, пожалуйста
**Мишт ай айдпес ерджаник — Чтоб всегда такой счастливой была
КОЗОДОИ
"Приходи ко мне завтра, когда
день остынет от летнего зноя,
воздух станет прозрачнее льда,
в час, когда запоют козодои.
Приходи! Я тебя буду ждать!
Занавески задёрну плотнее,
покрывалом покрою кровать —
всё в цветах — васильками синеет!
Приходи! Даже если роса
в поле выпадет, или туманы —
у меня золотая коса!
И на кофточке новой — карманы!"
Сумасшедшая...
Что с неё взять,
говорят, ей уже девяносто —
то смеётся, то станет кричать —
для сельчан наказание просто.
За околицу выйдет, и ну,
причитать станет, будто молиться —
муж её, как ушёл на войну,
да с тех пор так и не воротится.
Ей бы, старой, сидеть на печи,
так вот нет, она за околицей,
то ли раненой птицей кричит ,
то ли богу какому молится.
Как посмотришь, туда, на закат,
где край неба багровым окрашен,
там, на взгорке, где ждали солдат,
всё руками, как крыльями машет.
О заката калёную медь
бьёт руками, что крыльями птица —
то ли на небо хочет взлететь,
то ли, насмерть, о небо разбиться.
И над скорбною Русью, в полях,
в птичьи крики вплетаются вдовьи...
Смотрят женщины, смотрят на шлях,
на закат истекающий кровью...
******
Остывает багровая даль,
небо светится ранней звездою,
и висит над полями печаль,
в час, когда запоют козодои...
ЗВОННИЦА
... это мне ни за что, просто так, как подарок по случаю —
Та, кто жизни неспешно людские вершит,
на изломе души моей, дабы грусть ночи озвучивать,
колокольцевы звоны велела пришить.
Чтобы даже в туман, или в ночь, и сквозь травы высокие,
через тьмутаракань, перекрестья дорог,
через белую пыль по над шляхами, ругань погонщиков,
слышен был колокольцев её голосок.
И по песням моим, и по звонам, она б знамо ведала,
сладка ль ночь на ежовой подстилке жнивья,
и откуда взялось в голосах колокольчика медного
серебро, что смущало всю ночь соловья.
Благодарствуйте, люди! Вот счастье какое — я звонницей
буду радость живущим в округе дарить!
Мне из чащи на звон заблудившийся путник помолится
и девица подарит кручёную нить!
И отправился в путь по чащобам, по шляхам, по водам и —
знать не знал! — не по чину по водам ходить
было мне... или вот учудил — стал ночами холодными,
колокольцеву музыку каликам лить ...
А не ведал тогда, что музЫка моя, как проклятие —
татям звоном мешает в ночи воровать.
И погонщикам стада. И тем, что имеют с распятия...
сворой лаяли в спину: ять-ять-ять-ять-ять!
Больше всех изъярились, теперь навсегда безголосые,
разменявшие звоны на шёпот монет.
Выжигая глаза на допросах одними вопросами:
что ж в потае души моей,
то, чего у них нет?
* * *
Молоком или мёдом на счастье польётся музЫка вам,
только сердце откройте! В полночной тиши
да светится стозвонный огонь, что Стожарами выкован!
Спящий там,
в уголке
моей тёмной души.
