Да пусть будет трижды через черную

Нитку проклята

Эпидемия вашей взрослости,

Во время ее вы отнюдь

Не старались

Высадить сад на застенчивой Нибиру,

Или обучать ежей пользоваться

Душем, и

Что не надо - ни вам не надо, ни ему

Не надо, ни шефу не надо

Рваться с утра на работу,

Если, конечно, ваша работа не так ценна

Как собирания пыльцы одуванчиков,

Только еще золотых! Не пушистых!

Или ваша забота, зажавши уши,

Бережно теребить мантикору,

На предмет созревания.

Или чесанию львиц по пузам -

Но только по диагонали!

Вот это, пожалуй, стоит, назвать настоящим делом,

А ваши бумажки, что краснеют, белея при этом

В легкую просинь (по мере нужды зеленея) и тем становясь

Дороже и вроде бы, даже сильнее,

В мире вещей, где вы продаете,

А вас покупают...

А дальше? Когда кармашки модных костюмов будут набиты (а они никогда совсем не будут набиты!), скажите, Ваше желание иметь дома двух вомбатов и пони уже будет убито?

Наповал? Хотя скрытно, тягостно, или как уж там - так оно уже будет убито?

Или просто убито, без сантиментов, убито, засыпано и забыто.

И вперед.

- В перед? А чьим он, простите, окажется задом?

- Собственно, я не знаю, но, говорят: "Так надо!"

- Вы знаете, вы прекратите! Надо ж, какая скотина таилась рядом!

Выстрел.

Четко. Маузер на десять веселых, точных, надежных зарядов,

Метко и очень быстро.

И еще один выстрел. Еще один выстрел.

Видимо, где-то нашелся кто-то еще, чья голова самому факту быта не рада.

Очередь сдвинулась чуть,

Можно присесть уже на запятки кареты

А уж куда она едет - вам ли до этого. Ну, скажите, вам оно надо?

Вы, простите, что, тоже еще до сих пор не поняли - это карета, сэр, леди, мэм, миссис, да не вертись тут! это уже - карета!

Ра-бо-та. Взро-слость. Долг. Семья. Дом.

А что дальше?

Х-ха. Да я вам скажу что хуже - что ближе -

Ведь вам, дуракам, и так было близко

К этому ко всему - лет десять, двенадцать,

А Особым - навеки, но это уже не вас, это

Для сказок, что на ночь расскажут детям,

Перекричать стараясь очередной тарантас....

Да-с.

Но вы умудрились прорваться в мир радужной макулатуры и обмена мертвых дыханий из уст в уста,

С наскока.

Вперед.

С рывка.

Со старта предельно низкого.

Одуванчики, сhiko! Только совсем еще свежие, чтобы лежали пышною пудрой!

А кран, мой бусинный нос, открывается вовсе не так, а этак!

Эй, наверху! Не засадите, diablo travieso, всю Нибиру

Цветами! Как-никак, она наводящая ужас. Кажется. Не припомню сейчас.

И броненосца! Не пускайте в салат броненосца.

Пастух броненосцев уверял даже как-то, будто это приблудный,

Чужой броненосец!

Как же! Слыхали!

Своих мы помним с розовым носом еще, как и вомбатов, кстати.

И куда я засунул линейку, разрисованную в полночь милыми фейками? (Это от слова "фея"! Более - ничего).

Да что говорить! В мире масса дел и забот, и масса столь милых вам, трудов и работ, от которых, умри вы завтра, пару дней будет пахнуть на рабочем месте вашим парфюмом. Не более, нет, не более, нет, не более, нет.

Дурачье.

От детства до старости, к смерти

Брошен ликующий мост.

Остальное -

Чавканье по грязи деревянных сабо, шуршание шелковеньких чулочков цветом скромного ангела, что стянут в кустах чертополоха, и натянут до вздоха, револьверный треск шапокляк - в общем,

Создания вида чего-то

Еще.

Своего.

Якобы.

Не для всех. И уж точно - не просто так.

Но обязательно, чтобы желательно, поголовно, добровольностью принудительно.

"-Эй, на "Марию Целесту" ящик шафрана!" - чей-то истошно ненужный крик.

Я смотрю себе на оба плеча и с каждого слышу: "Таксла! И только таксла!"

Да.

И никак

Инаксла.