инсомния

Вторая тысяча баранов голых.

В бокале с теплой колой свет балконный

качается на приторных волнах

и чавкает кусочком неподклеенных обоев

тишина.

Уснул, укутавшись в руно, уставший бог.

Пусть выспится,

ведь в нем уже течет вино

и зреет хлеб пшеничною просфорой.

А на межреберных просторах

смерти нет –

полгода как скребется сирота.

Пора бы завести,

пора бы

развести...

и очерстветь,

пока цветет на длинной ножке страстоцвет.

Голосовать