Ты говорила, - упала тогда в колодец. Трехлеткой отроду, канула в пустоту.

Там заброшенный ветер, беззвучно рыдая, смотрел на звёзды - они равнодушно гасли: Ау... Ау...

На дне ютились высохший мох и жаба. Теперь не страшно. В сказках, в конце, почти всегда хорошо.

Ночь устилала тёмно-карминовый бархат. Почему карминовый? Только сейчас пришло, что он полыхал и кричал утробно, зазывая смертное выдохнуть жизни поток. По ногам текла горячая жидкость, но было не стыдно, лишь после - стыло.

Потом.

Потом, всхлипывая от обиды, что все забыли, - ждала-ждала... Найдётся ли девочка в красном? И была ль она?

 

Теперь тебе девятнадцать? Двадцать?

Я слушаю исповедь, впиваясь глазами в призывность губ.

Языком облизанные, взлетают китайские палочки,

Мимолётно вплетаясь в "огнеопасный" звук -

Твой голос, его вибрации.

А тело моё - сплошной огонь.

Горю.

Дотронься - расплавятся очертания,

Неистово-бережно в тебе растворюсь.

 

Твой голос исчез, как мотылёк, увлечённый ветром.

Автоответчик ещё говорит-говорит...

Возможно, завтра тебя заметят

В заблудшем кафе разбитые фонари.

 

А девочки нет,

И того колодца на карте.

Соседи не помнят.

Родные забыли,

Как ты летела вниз.

Мне нужно найти!

Выкрикиваются проклятья

Всем, кто не видит,

Что пепел - сиз.

 

Тебя отыщут в холодной теплице -

Чёрные птицы ещё не выклевали глаза.

О чём мой роман?..

Две догорающие страницы -

Ты - я.

Остальное - слова, слова.