Хруст Изабеллы
Кора густолиственного дуба, рассыхаясь от времени,
лютым хрустом подражала смеху Изабеллы.
Слышать его повсюду, в каждом шорохе природы —
мой нестерпимый удел.
Солнце садилось. И ветер отчаянно выл:
— Я тебя укушу, клац-клац-клац, укушу! —
изувер акапельный —
он обрывал ослабевшие листья...
Я тоже был слаб, но держался. Висел.
Безобразно хрипел, то краснел, то бледнел,
но не умер. Не стал в кроне плодом червивым.
Она зверски кормила меня черносливом —
я себе представлял так те комья земли,
что глотал и блевал — вспоминал Бога всуе,
проводя в её доме безбожные дни
вечной пытке сродни. Всё твердя:
— Отпусти!
Ведьма сочно жевала полыни букет
и, смеясь, извергала зловонное «Нет!»
Вынуждала молчать, угрожая:
— Лишу! Языка твоего... укушу, откушу!
И ко мне залезала на грязный матрац,
и зубами стращала, стуча, «клац-клац-клац»...
Я сбегал много раз — без оглядки спешил,
спотыкаясь о шаг, выбиваясь из сил,
но всё время меня настигал этот смех…
Я желал умереть, прыгал в петлю — не грех
неживому иссохнуть среди желудей.
Снова хруст Изабеллы —
не шейных костей.
