И год спустя, и ещё через много лет золочёная клетка лифта будет всё так же взмывать вертикально вверх.

И потребуется совершить над собой определённое усилие, чтобы удержаться и не снять трубку с чёрного дискового аппарата, с тех самых времён к стенке кабины привинченного, и не закричать в её кромешную тьму, не осыпать проклятиями того, кто в миллионах смертей адово виноват!

А там, на вершине, неподвижно зависло ослепительное солнце, выбеливая небо в гладкий холст. Под ногами – белоснежные кочки облаков, закрывающие собой сочную зелень альпийской долины.

Возможно, именно здесь, в «Орлином гнезде», граница между жизнью смертью не казалась Гитлеру такой зловещей. И рука его не дрогнула, уверенно и твёрдо нарисовав главные направления на схеме. Может быть, именно здесь, глядя на едва различимые в небе точки парящих орлов, так и несостоявшемуся художнику довелось испытать состояние эйфории, ощутив себя на вершине власти.

Солнце вздрогнуло перевернувшись…

И уроков никаких не извлекли...

И строчат, как пулемёты, швейные машинки,

отшивая вперемежку свадебные платья и погребальные саваны.

Возможно те, кто достигает политических высот, выполняют асану «Випарита Карани» и считают, что у них ещё десять жизней впереди, чтобы грехи свои за тех, кого послали на смерть, успеть отмолить... И в короткие паузы затишья по-прежнему слышится бряцание оружия, заглушающее позвякивание медалей, ценою крови и жизни заслуженных.

Вот и сейчас, вряд ли найдется телохранитель-охранник, способный изменить ход истории, и, будучи точным как Мартен Фуркад, недрогнувшим пальцем нажать на курок.