Никогда не замечали, как похожи стволы пальм на верблюжьи ноги?

 

 

Как-то дёрнуло нас на пути к морю, миновать Анапу и проследовать в станицу Голубицкую, край бескрайних ракушечных пляжей и столицу прочих более сомнительных детских удовольствий. Это была первая поездка на море с близнецами.

Так случилось, море в тот год решило не баловать погодой, часто берег бывал пуст и только мы любовались и дышали.

Иногда всё же пляж разогревало до состояния сковороды готовой готовить, и тогда там появлялись: загорелые разносчики трубочек с "орехисом", племя темнокожих африканских студентов ряженных в юбки из тростника и кличущих себя Мумба-Юмбами, ишачок по имени Фёкла и верблюд Верблюд, с двумя погонщиками. Вставали мы рано, по причине жаворонковости одного из ларца, а выходило ещё раньше, с учетом разницы в часовых поясах. К моменту, когда пляж накалялся и вся эта разномастная братия появлялась на его ракушечной поверхности, уральские дети успевали нарыть на азовском побережье целую сеть каналов причудливых форм и глубин, с гротами и запрудами.

 

Верблюд Верблюд был величественен и нетороплив. Впервые и вначале я увидела его ноги, длинные, все в коленях, и чем выше следовал мой взгляд тем активнее на них кустились пучки шерсти. Тогда он проследовал мимо, как и подобает кораблю, даже не удостоив взглядом всё, что находилось ниже ватерлинии его великолепных ресниц. Время показало, что совершенно зря не иметь привычки глядеть себе под ноги, даже если вы Верблюд, даже если ваши ноги похожи на столетние пальмы.

К концу одного из особо ранних утр я заметила его издали, это было отдельное удовольствие, созерцать мерное покачивание в линзе раскаленного и не очень воздуха - настоящий мираж. Он шел, переступая, своими бесконечными коленастыми ногами и неумолимо приближался к канавам и каналам. Уж не знаю, почему погонщики не обвели его за нами, а решили продефилировать вдоль кромки моря (или знаю), только и я заворожённая величием Верблюда, сообразила об опасной ситуации, когда одна из двупалых лап, которыми начинались бесконечные ноги, заскользила по побелевшей от жары, кромке узкого, но довольно глубокого канала, а верблюжьи колени начали перочинно складывать бесконечные ноги.

- Боже! Мы сломали ему ноги - пронеслось у меня в голове - что теперь будет...

Верблюд Верблюд дал серьезный крен и осел к нам, на дно пляжа. Движение это казалось бесконечно длинным и плавным, будто и правда происходило в воде, во сне или кто-то показывал кино в замедленной съемке. Он не издал ни звука. Это пляж глухо охнул и замер. Замер и Верблюд, он будто ждал этого момента тишины и покоя и теперь возлежал в мягком ракушечнике высоко подняв голову с обворожительными глазами, только его челюсти продолжали мерно передвигать мохнатые губы из стороны в сторону. Сколько бы это продолжалось ещё, неизвестно, только словно из другого мира я услышала:

- Ну-у-у, вставай! Разлегся!!! Давай! Давай!

И верблюд закачался, как заправский пароход снимающийся с песчаной мели, в стороны полетели брызги ракушечника и коленастые ноги подняли массивный корпус корабля пустыни на привычную ему высоту. Волшебство момента было разрушено, но одновременно волна облегчения от благополучного верблюдова избавления окатила разогретую поверхность: так же дружно, как прежде охнул, пляж задышал, зажил своими привычными делами.

- Идем! Идем!

- Копатели...