ретиво́е
Переярком взъерошенным
по росистому лугу, по мелководью —
безъязыкая злоба,
оскалив клыки,
далеко уводит
вязким берегом.
Обережней бы — да никак.
Скорый бег,
только мысли медленны,
медным клювом чекана стучат в висках.
Зыбким зеркалом злобно зыркает око омута.
Безголосое эхо увязло в тумане,
молчит,
нетронуто
щедрым утром прощального разнотравья.
Осыпается пеплом сгоревшее в ночь между сном и навью.
Заблудившимся в чаще дремучего сухостоя
и кричать «ау!»
и просить защитить —
пустое.
Отыскать бы тропинку туда, где дышать легко,
где лакает пролитое в озеро лунное молоко
звёздноглазый волчонок,
двуликий тотемный брат.
Сможешь, зверь,
горечь,
гнев,
маету забрать?
Ей оставь тишину,
акварельно размытую тёплым грибным дождём,
проржавевшую цепь,
что повисла, безъякорно звякая,
и уйди до поры —
безнадёжно-безверен, непобеждён.
Только спрячешься,
станет — что глина мягкая.
Холодно...
холодно...
будет потом теплее.
Взрослеешь.
