Бреду по узким улочкам, покрывая дороги, тротуары, хлипкие торговые лавки, крыши старых домов и настороженные собачьи головы чистой мантией снега. За мной крадется Мороз, а потому, кроме сторожевых псов, никто не смеет и носа показать из-за дверей унылых лачуг.

 

Сейчас, когда земля очищается кристальными снежинками и омывается ледяными ветрами, как никогда видны царящие рядом роскошь дворцов, украшающих центральную площадь города, и нищета тесных окраин, не спрятанная яркой зеленью или золотисто-красными коврами листьев. Все, что я могу – расписать диковинными узорами закопченные окна кучно сгрудившихся домишек да приказать Ветру дуть чуточку слабее у покосившихся заборов...

 

Шорох меж закрытыми лавками едва слышимый, тихий плач еле различим, и заставляет заглянуть в темный проход – псина там какая или…

 

Мальчик лет шести, худенький, грязный, в изношенной одежде и рваных башмаках, видно, бродяжка, прижавшись к промерзшей стене, дул на ладошки и остервенело тер их, пытаясь сохранить хоть чуточку тепла. Ресницы его побелели от слез и изморози, глаза и щеки покраснели, а в прерывистом дыхании все чаще слышались глухие хрипы. Наверняка, он совсем не чувствовал ног: сквозь дыры на штанах и старой обувки проглядывала посиневшая кожа, а руки двигались все медленнее.

 

Мальчишка поднял взгляд, посмотрел в мои льдисто-голубые глаза и тихо спросил:

 

– Тетенька, а вы кто? Такая красивая… Вы меня заберете?

 

Надо же… не каждый увидит меня в снежном одеянии и строгой короне, разглядит холодную красоту светлых глаз, бледных губ и щек, не каждый осмелится протянуть закостеневшую ладошку к моим белым косам.

 

– Забрать? Ты хочешь пойти со мной?

 

– Я хочу согреться, тетя, – пробормотал ребенок, прикрывая глаза.

 

Разве можно отказать ему в искреннем желании? В унисон Ветру я затянула тихую колыбельную, повелев Морозу покрепче обнять маленькое тельце.

 

Прикрыв глаза и крепко обхватив себя руками, мальчик в забытьи ощутил долгожданное тепло, расстегнул изъеденный молью овчинный тулупчик, стянул шапку, покрепче прижавшись к Батюшке-Морозу. Что ж, будет ему сыном или младшим братом.

 

Укутав малыша покрепче, уходим прочь, вслед за стенающим Ветром. Обернусь на мгновение, еще раз взглянув на побледневшее, притихшее дитя, и допою.

 

– Засыпай, мальчик. Под снежным одеялом на мягкой белой перине больше никогда тебе не будет холодно.

 

Никогда.