Валерке не спалось.

Он ворочался с боку на бок, время от времени отрывал голову от подушки, смотрел на светящиеся цифры на часах в надежде, что уже скоро рассвет. Но часы почему-то не спешили идти вперёд. Валерка даже решил, что они сломались. Просто замерли на одной позиции.

За окном было темно. Лишь уличный фонарь неподалёку излучал желтоватый свет.

Было совсем тихо. Можно было даже слышать как размеренно капает вода из крана на кухне. Кап-кап-кап.

 

Внезапно в дальнем углу комнаты, как раз там, где примостился старый шкаф, что-то зашуршало....

– Мам, ты?

– Да, сынок… Где-то здесь старая аптечка моя…Снотворное закончилось – немного испуганно, как показалось Валерке, ответила мать, шаря рукой в потёмках.

– А что свет не включишь? – он дёрнул за шнурок настенного бра.

Женщина стояла к нему спиной и, как-то суетно, задвигала верхний ящик шкафа.

– Всё, нашла уже, спи! – не оборачиваясь, сказала она и удалилась в свою комнату.

«Тоже не спится ей… из-за меня, конечно» – Валерке хоть было и жаль мать, но в своём решении он был непоколебим: сказал, лечу – значит, лечу! А лететь он собрался в Красноярск и уже оттуда добираться до небольшого посёлка нефтяников, куда позвал его на работу старый армейский товарищ. Мама вначале была не против, но вчера, когда он пришёл домой уже с купленным билетом на утренний рейс, вдруг неожиданно изменилась в лице и заплакала. Вновь Валерке пришлось убеждать её, что его уже там ждут и мать, вроде, успокоилась, но весь вечер ходила бледная, тёрла виски и тихо нашёптывала: «Нет, нет, неет!»

 

Ну, всё – пора! Валерка резко встал , оделся и прошёл на кухню поставить чайник. Дверь в комнату матери была открыта, но её самой нигде не было. Странно как-то… Вдруг лёгкий холодок пробежал у него по спине. Он открыл шкаф. Предчувствие не обмануло – ни билета, ни документов на месте не оказалось. Вернувшись на кухню Валерка увидел, не замеченную ранее, записку. « Прости, сынок. Объясню потом всё.»

Обида, злость - всё перемешалось в душе у Валерки и он , приписав к записке матери, что он ей никогда не простит её глупую выходку, вышел из дому.

 

Проснулся он на следующий день утром у Светки – своей бывшей подружки. На вопрос, как он у неё очутился, Светка очень живописно поведала, каким он заявился к ней поздней ночью, как плакал и жаловался на жизнь, на маму, на неудачную задумку улететь.

– Я же впервые тебя такого смешного увидела! Не, Валерка, не идёт тебе это дело – чужой какой-то становишься, хоть и спокойный. Давай, умывайся, да домой топай, а я пока кофейку соображу – прощебетала Светка и пошла на кухню. Потом они пили со Светкой кофе, он поглядывал в телевизор, по которому передавали новости. Голова ещё плохо соображала после вчерашних возлияний, но когда диктор скорбным голосом сообщил об авиакатастрофе самолёта, он весь съёжился и напряжённо вслушивался в подробности. Всё совпало – номер рейса, дата вылета… Все погибли…Все… Валерка, как в тумане, встал и направился к выходу. Мама... она предчувствовала... Моя милая мама... Домой! Уже у дверей догнала Светка:

– Куртку то одень!

 

Они долго стояли и молча смотрели друг на друга. Потом мама положила ему голову на грудь и тихо-тихо заплакала. Валерка обнял её и поглаживал широкими ладонями по спине, то и дело отрывая одну руку, чтобы смахнуть слёзы.