Гость
До весны ещё нужно дожить теплокровной, не статуей мраморной…
Распадается жизнь бестолковая крошевом. Сыплется манна
С потолка поднебесья прогоркшая. Чаянья по-боку.
Шилось белое платье надежды, да только исколоты
Пальцы. Яхонт рябин – чистота искровилась атласная.
Заглянула к нему девка в чёрном с глазищами красными,
Приворот навела (не разрушить заклятие гиблое) –
Забрала, увлекла в мир теней друга лю́бого, милого.
Разнеслася молва, народилась ущербным месяцем:
«Прорастёт трын-трава – наблудила ублюдка, грешница!
Взгляд не прячет, смотри-ка! Бесстыдная! Поступь гордая.
А пузень-то, пузень! Разродиться, знать, Летом! Бога бы
Возмолить о прощении ей! В ножки батюшке истово кланяться!
Избегает, чертовка, церквей. Не хотит, проклятущая, каяться…»
Заплетает в венок обречённость соцветия вереска.
Разрешилась от бремени (благоволил знать Вересень).
Убивается мать: «У крапивки судьба постыдная…»
Годовщина. Пришёл… Прикоснуться не смеет – видно ей.
Обвилася лозой: «За тобой – хоть в огонь, хоть в пóлынью!»
Улыбнулся, прижал. Ледяной (только ей не холодно)!
Озарила Луна покосившийся дом за околицей:
Чуть лучина чадит, тишина и… пустая горница.
