ЛЕНИНГРАД
Над проспектом — бывшим Нахимсона,
где метро, а рядом — купола,
ласточки летают искривлённо,
отражаясь в лужах из стекла.
Воробьи щебечут что попало.
Облака, протёртые насквозь,
кроют небо серостью металла,
раз уж синевой не довелось.
И седых коров небесных стадо
делает бесплодней и темней
кирпичи обшарпанных фасадов
и скупую штукатурку дней.
Мир окрашен серо-жёлтой гаммой...
Солнца нет, не зажигают фар...
У ограды выцветшего храма
продают старушки свой товар.
(Храм стоит, но здание и место
занимает — и не первый год —
никому на свете не известный
Гипрогеостальвагонзавод.)
Словно поступь командора, гулок
здесь трамвай. Мне — в загнутый хитро
полусонный тихий переулок.
Так, невидим, подойду к метро.
И, спеша извивами тропинок
памяти, изношенной до дыр,
погляжу я на Кузнечный рынок,
на подземный сталинский ампир...
И поеду прочь, в другое время —
довезёт же поезд как-нибудь,
безвозвратно разлучая с теми,
кто остался, чей закончен путь;
с миром, где родился я когда-то;
сетью рек, подобной сети жил;
с городом, прекрасным и проклятым —
тем, в котором я когда-то жил.
