1

И-вуш-ка зелё-ная... Выплывшая песенка из далёкого музыкального детства и подхваченная бодрым отстукиванием мелодии по кухонному столу - требовала погружения. И закачало по волнам памяти, заколыхало гардины забытья...

 

В окно навязчиво лезли серебристые тополя - этакими истуканами, исходящими пухом и шорохом листвы. А представлялась ивушка - застенчивая деревенская печальница, склонённая над стареньким прудиком. И так она убивалась под порывами ветра (над ре-кой склонё-нна-я), словно знала с молодых побегов и о несчастной любви, и ещё о чём-то таком неисбывном, о чём нам в ту пору было неведомо. (Ты ска-жи, ска-жи не тая, где-э любоо-вь моя?) А вокруг цвело. Цветами, облаками, юными косынками беззаботной поры. Глазастые стрекозы парапланили, залихватские бабочки отплясывали мельком над свободно раскинутой деревней, над истоками Родины, это уж потом вылилось в русло провинциальной городской жизни, озвученной шумом, нотами и незрелыми думами о чем-то живом, но обрамленном стеклянными створками проёма в кабинете музыкальной школы. В небе небанально плыли тучи и плыла музыка...

 

Достану, пожалуй, гармонь. Переиграю. Как оно теперь прозвучит под сенью козырька от балкона, из видавшего виды, но мама мыла рамного, чистого окна.

 

2

Ты не догадаешься. Общались-то всего ничего. И кажется, что и ниточке откровений неоткуда взяться, чтобы сплести красивую паутинку твоего монолога ко мне, но ты даже не представляешь, как много можно взять из случайно обронённого взгляда в душу, сквозь оболочку, сквозь бытиё... Не говоря о вёртких словах-воробьях, невольно упущенных на свободу, о хлипком частоколе стихов, которым не прикроешься - сквозит искренность между строфами, даёт пищу уму и сердцу, и начинаешь тянуть ту заветную ниточку недосказанного, но такого манящего и - тонкочувствуешь. Берёшь и лелеешь это на своей воспрявшей груди. А ты - не догадаешься. Не догадывайся. Просто счастливо живи. Всегда.