Электронный зеленоглазый будильник печально рассматривал свое отражение на полировке прикроватной тумбочки. Будить или не будить – вот is the question. В батарейке заряда осталось на три ку-ку. Сейчас прокукарекает и ку-ку. А поменять ведь все к вечеру забудут.

По ситцевой наволочке в горошек разметались кудряшки. Седые уже, давно крашеные и не первой густоты, но как эффектно смотрятся, если с затылка и в сумерках. Лицо все в морщинках. Каждый вечер мажется, а толку никакого. Время – его никак не остановишь. Если только батарейка ку-ку, тогда да, тогда остановится… насовсем. Всё остановится. Часам не страшно, только грустно. Если люди не забудут, купят и вставят, то дальше покукарекуют. А вот человеку после ку-ку уже ничего не вставишь…

Рядом хозяин рот раззявил. Храпит в потолок. Ладно бы однотонно, тихенько. Нет, он такие рулады выдает в трех октавах, что комары дохнут. Но хуже всего, когда он паузу театральную держит. Ведь и расслабиться нельзя! Так и ждешь, сжавшись. Ждешь-ждешь, все равно неожиданно пауза заканчивается. И ведь вот же две минуты не дышал! Ка-а-ак дал без разбега! И снова рулады. Может у будильника и зарядка от таких ночных стрессов быстро кончается.

Но самое удивительное, что жена рядом не слышит, завесится кудряшками и спит себе спокойно. Когда дочка Маруся с гулянки за полночь приходит, слышит. На часы глядит, ворчит, ворочается. Когда телефон звонит, сразу вскакивает. А мужьевы запевы рядом не слышит! Парадокс!

"Э-эй! Ку-ку, вставать пора! Кто меня на восемь утра заводил?! Кому это на пенсии не спится?! Подъем, говорю!»

 

***

– Ань, как называется квартира в блочном доме на букву Б?

за пустым столом на кухне, глава семьи занимался очень важным делом: отгадывал кроссворд. У плиты, спиной к мужу стояла пожилая женщина в цветастом широком халате, скрывающим ее уже далеко нестандартные формы, и колдовала над кофейной машинкой.

– Что?

– Как квартира, в которой ты жила называлась, говорю?

– Блокада.

– Почему?! – удивился глава и почесал ручкой футболку на груди. – Во блин, подходит.

– Потому что не жизнь, а ад блочный. Ты мне лучше скажи, на что тут нажимать, чтобы кофе полилось? Машуня, поди-ка сюда!

В дверях стремительно материализовалась девушка в короткой шубке и джинсах:

– Мам-пап, я опаздываю. Что тут у тебя? Ты капсулу-то вставила? Ай, мам, я на работу опаздываю.

– А кофе?

– Там попью.

И так же стремительно убежала. Хлопнула входная дверь, встрепенулись занавески.

– Как называется страстный поцелуй в ухо или прозвище Тайсона?

– Ухажер. Слышь, отец, я вот что подумала. А не пора ли нам Машуню замуж отдавать?

– Ага, ее выдашь.

– Институт закончила, работа хорошая, сама красавица, двадцать пять уже, а всё в интернете этом гуляет. Пересидит же. Слышь? Я вот за тебя в девятнадцать выскочила… дура.

– Тогда, Анют, тырнета не было… Почему это дура? Ты моя ду-у-урочка. Это вещи разной конфигурации, – хозяин отложил журнал и улыбнулся жене. – Я так думаю, что у тебя уже созрел стратегический план.

– А то. Если перемены не идут к нам, то мы сами к ним в гости напросимся, – хозяйка присела к столу и вздохнула. – Внуков очень хочется.

– Ну давай, выкладывай.

… … …

– А Чудищева я предупрежу, и сценарий отрепетируем.

– Да-да, правильно, – кивнула Аня, подкладывая мужу оладушек.

– Ну и как тебе мой план? – Михаил распрямил «косую сажень» и гордо сверху вниз глянул на супружницу.

Та поймала за хвостики готовые вылететь слова, быстренько пообрывала им крылышки и засунула обратно. Она была мудрой женщиной. С мужчинами все просто. Они существуют в двух ипостасях: глупые и богатые. С женщинами сложнее. Если не считать совсем тупых, то их можно разделить на умных, мудрых и образованных. Умные строят свое благополучие сами, обеспечивая им детей и супруга, сами решают проблемы и сами же отвечают за последствия. Образованные гордятся своим образованием и нищенствуют за счет пособий, честно веря, что это зарплата.

Мудрые тоже сами находят и женят на себе мужчину, который строит ей это самое благополучие. Такие женщины делают гениальные открытия, проводят рискованные опыты в области психологии гендерных отношений, не догадываясь, что это так называется. Они не знают, но интуитивно догадываются, когда надо заплакать, а когда замолчать. Именно они взращивают мужчину в супруге, предоставляя ему поле для подвигов. Они позволяют себя любить и дают возможность заслужить это право. Главное в такой схеме отношений, чтобы он никогда не догадался, кто в доме хозяин.

 

***

– Доча, хочешь цветочек аленький?

– Пап, ты чего, с утра день космонавтики отметил?

– Да как ты… как ты с папкой разговариваешь?! Я к ней со всей душой и отеческой заботой, а она, йоксель-моксель!

Отец вскочил, хлопнул дверью и выскочил во двор. Сделав пару пробежек до бани и обратно, больно споткнулся о поливочный шланг, успокоился и вернулся к разговору.

– Доченька, ты это, оторвись от компьютера. В зеркало глянь. Чай, не девочка, пора уже о муже подумать. Мы с мамкой внуков хотим. Проси, Маруська, цветочек аленький!

– Пап, ну я же знаю, куда ты за ним поедешь.

– Куда?

– Да в соседний поселок. А там тебя сосед Чудищев в плен возьмёт. И будете вы с ним водку пьянствовать и безобразия нарушать, пока меня маменька за тобой не пришлёт.

– Доча, ты не смей тут сказку порочить разными подозрениями беспочвенными!

– Почвенными, папуля, почвенными. Аль забыл, как три года тому назад в Туле у племянника зависал неделю, пока за тобой Ванька не приехал. Не помнишь, зачем ты туда мотался?

– Как ни помнить?! Помню. Братец твой Ванюшка перо жар-птицы захотел. И что плохого случилось? Женился на племянниковой племяннице. Счастье свое нашёл.

– То-то он от счастья своего на работу в Африку умотал. Перо в… ухо, и поминай, как звали. Чего ж от него внуков не просишь?

– Так это… он на квартиру зарабатывает. А у тебя уже и дворец сразу будет двухэтажный, и Чудищеву ты нравишься. Марусь, а Марусь, давай, а?!

– Не, не хочу я твоё чудище аленькое. Езжай так, без оправдательных аргументов.

– Так меня мать не отпустит.

– Угу. А с этой белибердой отпустит.

– Отпустит, Марусенька, отпустит. В Тулу ж отпустила. Она в сказку эту очень уж верит. Ты думаешь, мы как с ней сошлись?

– Как?

– А вот так, сказочно…

 

***

«Аннушка, киса моя, я обязательно куплю тебе шубку. Какая же киса без шубки? Ты какую хочешь? Лисью? Утю-тю, ты моя лисичка хитроже… хитрая же какая» – так говорил Федька Мокрый своей юной любовнице перед тем, как завалить её на чёрные шёлковые простыни. Его так учили с детства. Не сексу, а вообще, дипломатии. Хочешь чего-то получить, пообещай что-нибудь большое и светлое. Пообещал выгуливать собаку, мыть и вычесывать – получил щенка. Пообещал учиться без двоек – получил велосипед. Пообещал дружкам поделиться…. И совсем необязательно это обещанное выполнять. Потом можно ещё чего-нибудь посулить. Ну, в крайнем случае, смыться. Именно поэтому Федька никогда не был женатым. Вовремя смывался.

С Аннушкой такой финт прокатил всего один раз. А ему и надо-то было не больше. В его-то возрасте. Для него никогда не существовало запретных вещей, только нерекомендованные. К нерекомендациям своего врача он стал прислушиваться, когда переполз полтинник, а на следующий день порог врачебного кабинета.

Федька так и планировал, наобещать в три короба. А потом можно и не вычёсывать, и не выгуливать. Но не тут-то было. Любовь грянула неожиданно, как дефолт, как зима в России, как санитарный час в туалете. Пришлось опять обещать, но теперь уже с большим азартом и размахом. А что может быть больше, чем рубин «Аленький цветочек»?

Однако, Анечка тоже сделала для себя кое-какие выводы и только за обещания, даже самые прекрасные, уже не согласилась. А услышав про рубин, отказалась даже от ранее обещанной и уже заслуженной шубы. Она сначала устроила маленький скандал, который её освежил, потом чуть поплакала, не испортив макияжа, и под конец дала себя поцеловать в щечку. И только!

 

Пришлось Федьки Мокрому отправляться на дело. Дело находилось в коттедже коллекционера и по совместительству криминального авторитета Махонького. Вопреки своему погонялу, хранитель «цветка» был силы недюжинной и роста немалого. Поэтому, когда обнаружил вора в своём кабинете, скрутил его самолично, не дожидаясь охраны, и отволок в подвал.

Вот тут-то Федя Мокрый полностью оправдал свой логин. Дело в том, что рубина при нём не обнаружилось. Пытки результата не дали. Промывание желудка тоже. Понимая, что лучше сто раз покрыться потом, чем один раз инеем, вор уже хотел было признаться, но тут неожиданно у него отнялся язык. Совсем. Челюсть отвисла, по подбородку побежала слюна.

Мокрея еще больше от ужаса, он попытался глазами подать знак, что так, мол, и так, он согласен со всеми поступившими предложениями и для достижения полного консенсуса сейчас покажет, куда засунул драгоценность. Он даже вспомнил морзянку и отбил пяткой SOS. К сожалению, никто, кроме него не владел азбукой Морзе. Тогда он просто пнул ногой ювелира, намекая на контактный диалог. После чего охранники зауважали его за стойкость, а Махонький решил надавить на жалость.

«Жалость» доставили в подвал с мешком на голове, в прозрачном пеньюаре и в одном тапочке с розовым помпоном. Давить на неё не стали, а аккуратно разместили на бархатном диванчике, ни весть за какие грехи спущенного в подземелье. Анечка, сидя на пурпурных подушках, плакала, заламывала руки, тряся светлыми кудряшками, случайно обнажая то плечико, то ножку. То есть самозабвенно сама давила на жалость.

Охрана обалдевала. Махонький скрипел зубами. Федька Мокрый молчал, героически поливая свою форму содержанием, но не долго. Именно в тот день ему стукнуло шестьдесят. Видимо, стукнуло сильно. Вор прощально неприлично хрюкнул и обвис на веревках.

Теперь на руках ювелира вместо «Аленького цветка» оказался вонючий труп и юная красавица в пеньюаре. Покачавшись с пятки на носок и обратно раз двадцать, поскребя бритый череп, Махонький подошел к девушке, посмотрел сверху вниз в её невинные, наивные глазки цвета сапфира и, элегантно поклонившись, протянул руку в золотых перстнях:

– Не хотите ли бокал шампанского, мадемуазель?

Его интеллигентность и воспитанность настолько поразили девушку, что она сразу же согласилась. Анечка была так несчастна и беспомощна, что похитителю пришлось раскошелиться сначала на тапочки, потом на полный гардероб, а затем и на лисью шубку для оставшейся без покровительства бедной девушки.

Философски смирившись с пропажей рубина, Махонький влюбился в Анечку и даже женился на ней, несмотря на возражения авторитетной братвы. Его заработанные потом и кровью сбережения ушли на то, чтобы замять дело, рассчитаться с охраной и сыграть свадьбу. Зато любви хватило на всю оставшуюся жизнь.

 

***

– Это… не поняла… это наша мама и ты?!

– Да, доча. Только ты смотри, никому ни-ни.

– Значит, вы до сих пор ищете этот рубин?

– Ищем… Но так, не сильно. Семейное счастье важнее.

– Подожди, пап, а причем тогда «перо»?

– Это его второе название, рубина злополучного. Двое у меня на подозрении были.

– Ой, расскажи!

– Да что рассказывать. Работал у меня телохранителями два парня. Один – двоюродный племянник. Хлопец ленивый, но фактурный. Сама понимаешь, чтобы мое тело хранить и заслонять от всяких там неприятностей, нужен большой душевный объем. За то и держал, ну и за родство, конечно. Родная кровь – не воробей, вылетит – не отмоешься. И вот за неделю до появления в моем доме Фёдора Мокрого он просит отпустить его на волю, в смысле, уволить. Я очень удивился. Работы у парня никакой, общения с приятными во всех отношениях людьми хоть отбавляй, зарплата в три раза больше, чем у директора школы. Причин для увольнения никаких.

Маша, отвернувшись от монитора, затаив дыхание, слушала родительские откровения.

– Подозрения у меня на его счет возникли, когда этот увалень бизнесом занялся и разбогател. Ну не верил я в его предпринимательские таланты! Ошибался. По ложной гипотезе пошли. Зато брат твой Ванька жену хорошую себе нашёл.

Махонький задумался. Кажется, логика пока выдерживалась. Дочка накручивала золотистую кудряшку на палец, ёрзала по компьютерному креслу:

– Ну!

– Что ну?

– Дальше-то что?

– Так во-о-от. А второй-то телохранитель со мной остался. Я только потом докумекал, когда у Ванюхи не получилось, что это такой финт был хитрый отвлекающий.

– Ну и кто же?!

– Что кто?

– Пап!

– А ты разве ещё не поняла?

– Пап!!

– Знаешь, доченька, я вот тут сейчас что подумал, – запечалил глаза рассказчик. – Сижу я тут сейчас перед тобой, душу выворачиваю, секреты все из старых могил выкапываю, скелеты из шкафов выковыриваю, нервы себе воспоминаниями рву, а ты…

Пожилой мужчина опустил накаченные плечи, провёл лопатообразной ладонью по лысине и трагически вздохнул.

– Что я? – растерялась Маша.

– А у тебя никакого уважения к моим маленьким просьбам, йоксель-моксель.

– К твоей просьбе о моей просьбе, что ли? А тебе не кажется, что так нечестно? Что неприлично родную дочь шантажировать? Тоже мне Шахерезада! Да мне…

– Чудищев!

– Что Чудищев?

– Второй телохранитель – Чудищев. Вот я и подозреваю теперь, что рубин-то он и прихватил!

– Так ты же с ним дружишь?!

– А потому и дружу – алиби у меня такое. – Ну, так как? Хочешь цветочек аленький?

– Ладно, хочу

– Тогда я поехал?

– Удачи!

 

Она была маминой дочкой. Не стала зря разочаровывать отца. Зачем ему рассказывать о том, что с сыном его друга познакомилась полтора года назад. Симпатичный парень совсем не соответствующий фамилии и главное – совсем не похож на своего отца. И в замке этом она уже была, когда главное Чудище в командировку уезжало. Обычный двухэтажный коттедж.

Поссорились они уже после того, как наследник замка сделал ей предложение. Толи она обиделась, что само предложение было обставлено как-то не торжественно, толи просто испугалась. Уехала, но обещала подумать.

Машенька подошла к комоду, выдвинула нижний ящик и отыскала среди проводов, зарядных, старых мобильников и другого нужного барахла маленькую коробочку. В ней лежал перстень с алым очень красивом камнем. Сейчас в сумерках он уже не казался девушке бижутерией. Симметричные грани преломляли свет, играя отраженными зайчиками на руке.

Так вот ты какой, «цветочек аленький»! Да, пожалуй, надо соглашаться.

 

***

– Ну что получилось?

– Еще бы! У меня, да не получится. Я для своих детей завсегда в авторитете. Завтра утром и еду.

Михаил Махонький, сидя на краю широкой семейной кровати, кинул на пол носки, кряхтя, снял штаны и вздохнул благостно. Хорошо день прошёл, а завтрашний ещё лучше будет. За спиной заворочалась жена:

– Часы-то заведи, а то проспишь.

Он потянулся к тумбочке:

– Йоксель-моксель! Будильник-то ку-ку…