Мы с мужем обживались в доме, купленном накануне католического Рождества. Не бог весть какое жилище на окраине Болоньи для нас, небогатых иностранцев, было весомой победой. И мы были счастливы. И считали символичным, что Новый год встретили за круглым столом в собственном доме в своей новой, недавно образовавшейся семье. И неважно, что на праздники нас оставили без отопления, обещая подключить газ только после рождественских каникул. Мы чувствовали себя молодыми, окрыленными и полными радужных надежд. Оснований для радужности надежд было, по правде говоря, маловато. Слишком большой груз проблем тянулся из прошлого, и так много испытаний предвиделось в обозримом будущем. Но мы любили. И были благодарны небу за посланное в зрелом возрасте чувство. Верили, что у нас должна получиться образцово-показательная семья. «Иначе зачем вся эта затея на старости лет?» – патетически вопрошал супруг. И я была с ним абсолютно согласна, разве что за вычетом «старости лет». Потому что, во-первых, я моложе мужа, а во-вторых, любимая женщина всегда чувствует себя юной.

Итак, мы обустраивались в собственном доме. Муж постепенно приводил в порядок сантехнику и электрику, подключал бытовую технику, собирал и расставлял мебель. Я наводила марафет в комнатах: скоблила, чистила, драила. Даже героически помыла окна. И через стекла, освобожденные от паучьих сетей и солидного слоя пыли, хлынул поток не по-зимнему интенсивного итальянского солнечного света. Мы радовались солнцу в доме и каждому своему маленькому достижению.

После рождественских каникул подключили газ. И мы прохаживались по комнатам, с наслаждением касаясь горячих батарей. Грелись сами и наблюдали, как прогреваются стены дома, который в течение последних двух недель отапливался только жаром чувств и молодого энтузиазма. На исходе третьих суток после праздников мы наконец-то сняли с себя пуховые безрукавки, в которых управлялись по дому, и даже переоделись к ужину в приличную одежду. По такому поводу достали бутылку красного вина.

– За тепло и уют в нашем доме! – вдохновенно провозгласил тост мой супруг и поднял бокал.

– Alla salute! *– продемонстрировала я познания в итальянском языке и потянулась своим бокалом к мужнему.

Не успели мы пригубить вино, как в ванной комнате что-то грюкнуло. Муж, все эти дни наблюдавший за работой газовой колонки (как, впрочем, и всех инженерных систем), поднялся из-за стола и поспешил в ванную. Я последовала за ним.

– Все в порядке! – констатировал хозяин. Я обвела глазами комнату и убедилась, что так оно и есть. Ни одна из предполагаемых вещей не упала: ни тюбик зубной пасты, ни крышка унитаза, ни придвинутая к стене швабра.

– Странно! – удивилась я. – Не первый раз за последние дни слышу какой-то непонятный шум: то будто что-то упадет в ванной, то шлепнет по металлическому корпусу колонки, то зашуршит в гостиной.

– Ты тоже слышала эти звуки? – переспросил муж.

– Да, – повторила я. – А что это?

– Домовой, – обыденно произнес мой авторитетный супруг.

– Да ладно, не шути! – улыбнулась я. В этот момент над окном звякнула струна карниза. Две пары глаз посмотрели вверх: ничего.

– Дорогой, ты же технарь, и не простой, а кандидат наук. Придумай какое-то логическое объяснение хотя бы этому звуку. Типа: теплый воздух от радиатора поднимается вверх, неравномерно разогревает металлическую струну, она растягивается там, сжимается, ну, и в результате звякает. Уверена, под любое явление можно подвести физическую базу.

– Можно, – согласился муж, внимательно выслушав мои доводы. – Но я думаю, что это домовой.

– Да ну тебя! – Я уже начала сердиться. – Ты действительно веришь в домовых?

– Да! – заявил кандидат технических наук. – Мне однажды доводилось общаться с одним из них. Правда, это было давно, еще там, у нас, в Союзе. Знаешь, это такой сгусток энергии, некая сущность из параллельного мира. Он давным-давно обосновался в этом доме. А тут мы! Свалились ему как снег на голову, начали наводить свои порядки. Вот он и зашевелился, не то чтобы рассердился, но демонстрирует нам свое присутствие и, быть может, недовольство. Его нужно угостить, поговорить с ним.

– Ага, пообщайся с ним! – съехидничала я. – На каком языке говорить будешь? Он же местный, наверное. А может, залетная птица, из Великобритании, например, там таких много в средневековых замках водится...

– По-нашему говорить буду. Поймет, надеюсь. Считается, что на человеке, который хоть один раз контактировал с домовым, остается некая метка, которую видят все остальные подобные сущности. Надеюсь, наш меня увидит и услышит.

Мой оппонент вернулся на кухню. Удивленная, я хвостиком поплелась за ним. Он налил в стакан вина, очистил и положил на тарелку мандарин, добавил к угощению кусочек хлеба.

– Скудноватая закусочка, котлетку добавь, салатика ложку, – продолжала я подтрунивать над мужем, сообразив, для кого готовится кушанье.

– Не нужно, и этого достаточно, – спокойно и серьезно ответил глава семьи. – Главное – внимание и уважение к нему.

Взяв тарелку с гостинцем, хозяин дома отправился в соседнюю комнату. Я в этот раз не решилась последовать за ним. Только слышала, сидя за столом, обрывки фраз: мол, прости за беспокойство, и хотим жить с тобой в ладу, и прими, пожалуйста, угощение.

Когда муж возвратился, желание шутить и вообще говорить о домовом у меня как-то само собой пропало. Остаток вечера прошел тихо и умиротворенно. Отужинав, мы, разомлевшие от долгожданного тепла и выпитого на троих с сущностью марочного вина, перебрались в спальню и с удовольствием занялись своими делами: я штудировала самоучитель итальянского языка, мой любимый уселся в кресло с ноутбуком. Изредка переговаривались или просто бросали друг на друга влюбленные взгляды. Мы уже собиралась ложиться спать, когда вдруг словно чья-то ладошка шлепнула снаружи по двери в спальню.

– Дорого-о-ой, – полушепотом позвала я мужа, взглядом показывая на дверь. Мне стало по-настоящему страшно. Ведь я прекрасно знала, что в доме мы совершенно одни и ни домашних животных, ни даже мышей в помещении нет. Входная дверь закрыта на замок, жалюзи на окнах опущены. А тут – явный шлепок человеческой руки...

– Не бойся и не волнуйся. Это он сказал, что угощение принял. Больше беспокоить не будет, – объяснил мне муж. Затем подошел, понимающе улыбнулся и ласково обнял меня за плечи:

– Теперь он будет охранять наш дом.

Я с надеждой посмотрела на мужа, теснее прижимаясь к сильным рукам...

Мы говорили почти до полуночи. Мечтали, строили планы, искали пути к осуществлению своих замыслов и способы преодоления возникающих препятствий. Став молодоженами, вот уже в течение нескольких месяцев совместной жизни мы все еще никак не могли наговориться. И подозревали, что так будет всегда. И страстно желали, чтобы так было всегда. И надеялись, что под этой крышей соберутся когда-нибудь наши дети и будущие внуки, и всем здесь будет тепло и уютно... И пусть домовой, раз уж он здесь завелся, хранит наш дом!

Мой природный скепсис несколько поугас благодаря непревзойденному дару убеждения любимого мужа и нашему обоюдному огромному желанию жить дружной семьей в уютном доме. Да, собственно, и подозрительных звуков после того памятного хлопка по двери мы больше никогда не слышали.

Проснувшись утром, прежде чем отправиться на кухню и заняться приготовлением завтрака, я заглянула в гостиную. На полу одиноко стояла принесенная мужем тарелка. Мандарин и слегка зачерствевший кусочек хлеба остались нетронутыми. А вот стакан с вином оказался наполовину пуст. Конечно, жидкость могла испариться за ночь в теплой комнате. Но мне уже хотелось верить в иное.

– А домовой-то наш пьет не закусывая, – уже без вечернего страха весело сообщила я мужу. – Но, к чести его, надо сказать, слишком спиртным не увлекается.

– Да и ни к чему ему это, – в тон мне продолжил мой драгоценный супруг. – Уважил нас и довольно.

Мы от души засмеялись. Утро в доме началось неплохо. Даст бог, хорошим будет весь день. И вся оставшаяся жизнь.

 

аlla salute! * (ит.) - на здоровье!